ничего не понимает. Азия ведь? – напоминая их разговор в «Coffee Max» сегодня утром, посмотрел он на Рада.
– Азия, – кивнул Рад.
Нелли, одетая по-дорожному – в брючном полосатом костюме из тонкого льна, отдающего шелковым блеском, в маленькой, обливающей голову соломенной шляпке, заставлявшей вспомнить о 20-х годах того века, в котором они родились и прожили пока большую часть своей жизни, – шла в стороне, чтобы не мешать им катить чемоданы, казалось, не слушала, как они время от времени перебрасываются фразой- другой, но тут она встрепенулась и вильнула к ним.
– Ой, Рад, и ты туда же, – сказала она. – Ты, я поняла, солидарен с Дроном?
Еще меньше, чем с Дроном, Раду хотелось молоть языком на эту тему с ней.
– А вот посмотрим, как они покажут себя в деле, – уклоняясь от ответа, кивнул он на строй проводников. – Впрок ли им таска.
В этот момент проводникам, похоже, отдали команду разойтись. Линейка их строя мгновенно ожила, утратила свою стройность и развалилась. Проводники перемешались, их броуновское движение породило две группы, и те, с каждым шагом отдаляясь друг от друга, двинулись одна к хвостовой части состава, другая к головной.
– Тайцы дорожат работой, как собака расположением хозяина, – сказал Дрон, глядя вслед спешащим к своим вагонам проводникам. – Иногда, как посмотришь на их прилежание, кажется, у них есть хвост, и они им прямо-таки с наслаждением виляют.
– Ну уж у кого-кого нет хвоста, так это у русского человека, – с горячностью проговорила Нелли.
– У русского человека нет, – с охотою согласился Дрон.
– А ты что думаешь? – посмотрела Нелли на Рада.
– Собачьего хвоста у русского человека точно нет, – откликнулся Рад.
– А какой же? – с экспрессией вопросил Дрон.
– Хвост черта? – проявила догадливость Нелли.
– Что-то вроде того, – сказал Рад. – Хотя я этого не утверждаю. Не готов взять на себя такую ответственность.
Дрон пустил короткий сочный смешок.
– Чего там, чего там! Уж если есть, так точно рогатого. Длинный, кольцом и с кисточкой. Вертит хозяином как хочет и выполняет функции мозга.
– Дрон, ты русофоб! – с негодованием произнесла Нелли.
– Ничего подобного! – воскликнул Дрон. – Я истинный и высококачественный русофил. Но как всякий истинный русофил люблю свой народ с широко раскрытыми глазами и не склонен слепо доверять ему.
– Идеология русской аристократии, – как оглашая приговор, проговорила Нелли.
– Счастлив комплиментом, – с удовольствием в голосе принял приговор Дрон.
Они дошли до своего вагона.
Проводник, весь ожидание пассажиров, уже стоял около него, дверь была открыта, обнажив ведущие внутрь ступени.
Едва заглянув в билеты, проводник схватил оба их чемодана и ринулся с ними по лестнице. Доволочив чемоданы до их мест, проводник получил от Рада с Дроном чаевые и, не произнеся ни слова благодарности, тут же понесся на свой пост у двери.
– Что?! – с победным выражением лица поглядела Нелли на Дрона. – Не у всех тайцев собачьи хвосты?
– Да-а... – с посрамленным видом протянул Дрон. – Однако ему не хотелось признавать свое поражение. – Но положенные обязанности он будет справлять со всей истовостью. Увидите!
Места их были недалеко от входа. Вагон напоминал собой русский плацкартный, только проход тянулся не сбоку, а посередине, и купе располагались вдоль него не с одной стороны, а с обеих. Пол купе был приподнят над проходом сантиметров на двадцать, и, хотя купе не были отгорожены от прохода, то, что в них приходилось подниматься, создавало иллюзию отдельного пространства. В каждом было по два широких мягких кресла напротив друг друга – соответственно проданным билетам, но никаких примет второй полки наверху – можно предположить, что ночь придется провести сидя.
Об этом – что же, так здесь и сидеть ночь? – наверное, с выражением комической обескураженности на лице, и были первые слова Рада, когда он осмотрелся.
Дрон с Нелли засмеялись. Он доставил им удовольствие своим вопросом. Вкупе, надо думать, с выражением лица.
– Нет, извини, – сказал Дрон, – как ты мог такое подумать? Мы что, не белые люди, чтобы ночь сидя? Все раскладывается, раздвигается, не волнуйся. Второй класс – это, конечно, не первый, но чтобы я повез жену с плебсом?
– Да ты бы и сам не поехал, – пожала плечами Нелли.
– Верно, я бы и сам не поехал, – согласился Дрон. Купе, которое они заняли с Нелли, и купе, в котором было место Рада, оказались напротив друг друга, и Рад, убрав чемодан под сиденье, перебрался к ним. Вдвоем на одном сиденье с Дроном было бы тесновато, и он сел рядом с Нелли.
– Ой, что это у тебя? – воскликнула Нелли, обхватывая его голову обеими руками и склоняя к себе. – У тебя же там рана!
Прядь волос, маскировавшая вздувшуюся шишку в коросте запекшейся крови от разорванной кастетом кожи, при взгляде на нее вблизи оказалась недостаточно густой.
Рад отнял Неллины руки от своей головы.
– Какая там рана, – сказал он. – Это уже ее последствия.
– А причина последствий? – В голосе Нелли прозвучала интонация следователя, ведущего допрос подозреваемого.
– Как обычно: случайно упал, – словно настоящий подозреваемый, увиливающий от показаний, ответил Рад. И вспомнил чеховского злоумышленника. – А из гаек мы грузила делаем. И отвинчиваем не все, оставляем. Нешто мы не понимаем?
Нелли с беспомощным гневом перевела взгляд на Дрона:
– А ты что? Что ты знаешь? Что произошло? Дрон давился от смеха.
– Нужно тебе допытываться! Ничего не произошло. Видишь, сидит. Живой-здоровый. Упал неудачно, сказал же. Не приставай к человеку.
Нелли помолчала. После чего указала глазами на голову Рада.
– Это вот из-за этого мы поменяли билеты иуезжаем?
– Оставь свои догадки при себе. – Дрон не повысил голоса, не сыграл им, наоборот – голос его словно бы обесцветился, сделавшись белым, и по изменившемуся лицу Нелли стало ясно – она оставит при себе все свои догадки. – Покажи лучше фотографии, которые получила. – добавил Дрон в голос краски.
В этот момент в купе Рада появился сосед. Это был опрятно одетый, в пиджаке и галстуке, несмотря на жару, молодой человек менеджерского вида, говоривший по-английски с беглостью пулемета. Они разобрались с Радом, у кого какая полка, у Рада оказалась верхняя, против чего он совершенно ничего не имел, но сосед, приговаривая, «вы старше», «вы старше», обязал Рада принять от него подарок в виде нижней. Зубы у соседа сверкали лазерной белизной – точно, как у Тони. Где-то в другом вагоне у него ехали знакомые, он попросил Рада присмотреть за своим багажом и отправился к знакомым приятно проводить время.
Вагон между тем заполнился. Проводник, что-то выкрикивая по-тайски, заполошно пробежал по проходу вглубь вагона – видимо, проверяя, нет ли провожающих или зайцев, – пробежал обратно, скрылся за тамбурной дверью, настала тишина, и следом за тем поезд тронулся.
– Ту-ту! – сказал Раду из своего купе Дрон. Нелли молча показала ему пачку фотографий, которую держала в руке.
Поезд, убыстряя ход, выехал из вокзальных сумерек, перрон остался позади, в глаза ударил мягко- лиловый свет завершающегося дня. Все убыстряющаяся смена живых картин за окном была сейчас интереснее Раду, чем картины жизни, умертвленной щелчком японской цифровой мыльницы.
– Понаслаждаемся пейзажами? – предложил он.
– Полагаешь, есть чем наслаждаться? – бросил Дрон.
