Сукитаи. «Тойота» Тони была запаркована на стоянке в двух кварталах от отеля, Рад с Тони было пошли туда, но пустая синяя «скамейка» выскочила на них, только успели отойти от отеля на какую-нибудь сотню метров, и Тони, вскинув руку, проголосовал. Поездка на такси обещала в будущем проблемы с возвращением – особенно если возвращение придется на ночь, – Рад, пока еще не сели, предупредил Тони об этом, Тони было задумался, но лишь на мгновение. «А, – сверкнув улыбкой, махнул он рукой. – Еще сколько идти, а тут уже можем ехать».
Вспомнив сейчас об этом, Рад сказал:
– Тони, вы поразительно легкомысленны. Вы так легкомысленны, я вам даже завидую.
– А! – воскликнул Тони, одаривая Рада очередной лазерной улыбкой. – Быть серьезным – отравлять себе жизнь. Я смотрю на проблемы в перевернутый бинокль. Они остаются теми же, но становятся маленькими.
Рад внутренне восхитился. Это было простенько, но мудро – на него словно дохнули века.
– Тони, вы мне очень нравитесь, – сказал он.
Они второй раз были с Тони вот так вдвоем. Первый – вчера в Бангкоке, и тоже в машине, ожидая по прилету Нелли из гостиницы. Но первый – это первый, первый – это всегда всего лишь притирка, и можно сказать, до нынешнего раза у них по-настоящему не выпадало случая поговорить друг с другом напрямую, тет-а-тет, все время с кем-нибудь еще рядом – втроем, вчетвером, впятером. И Тони, видя, что Раду трудно понимать его речь, стал говорить медленнее, четче произнося слова, – без всякой просьбы со стороны Рада, по своему желанию.
– У вас большие проблемы в России, Рад? – спросил Тони в ответ на его признание в симпатии.
– Еще какие. – Рад решил не скрытничать.
– Оставайтесь у нас в Таиланде, – сказал Тони. Поистине он смотрел на жизнь в перевернутый бинокль.
– Что я буду здесь делать, – сказал Рад.
– То же, что и у себя. У меня знакомый на Пхукете живет, это остров на юге Таиланда, там большой курорт, масса отелей, и вот он мне пишет, что у них в отеле требуется менеджер спортивного клуба, будут устраивать конкурс. Работа с иностранцами, тайский язык и не понадобится, только английский, а резюме для конкурса составить я вам помогу.
Похоже, бинокль, в который он смотрел на жизнь, был не биноклем, а телескопом.
– Что вы, Тони. – Рад не удержался, иронический смешок вырвался у него. – У меня виза только на три месяца. А кончится – что потом?
– Устроим, найдем способ. Виза – это решаемая проблема. Вам только нужно будет выбелить зубы. Вот как у меня. – Тони оскалился.
Но зубы его уже не засверкали. Огненный океан остался позади, теперь вокруг была, наконец, темнота, впереди был океан настоящий – лежавший за береговой кромкой сплошным пространством кромешного мрака. И только, будто изломанное волной, призывно светилось метрах в трехстах от берега название плавучего ресторана: «DoIphin seafood restaurant» – Ресторан морской еды «Дельфин».
– Кажется, подъезжаем, – сказал Рад.
– Кажется, да, – отозвался Тони. Такси остановилось.
Это было начало мола. Гигантская бетонная дуга, завершая линию берега, уходила во тьму залива, совершенно теряясь в ней. Красная «тойота» Сукитаи, пламенея в свет фар привезшего их такси, стояла в десятке метров впереди у края мола, свет фар пробивал ее насквозь – машина была пуста, и ни единой души рядом с ней.
– Догоним, – бодро произнес Тони, расплатившись с водителем.
Такси, оживляя мертвую пустоту мола уютным всфырком мотора, развернулось и укатило обратно, вокруг разлилась тишина и теперь уже совсем полная тьма, и только, обозначая путь, слегка серели под ногами бетонные плиты, которыми мол был вымощен.
Рад с Тони догнали свою VIP-группу почти на подходе к причалу, о сваи которого терлись боками несколько теплоходиков. Дрон, увидев Рада и Тони, упрекнул их:
– Что так долго? Я уже думал, придется стоять тут и ждать вас!
Он нервничал. Похоже, встреча с этим Сукитаей была для них с Крисом особо важна, и он не хотел доставлять хозяину красной «тойоты» самого ничтожного дискомфорта.
Со вновь подвалившего к причалу теплоходика сходила большая группа разговаривавших на английском туристов, прибывшая с «Дельфина». Один из туристов, высокий седой бородач в шортах-гольфах, услышав английскую речь Дрона, остановился и, выставив перед собой указательный палец, обращаясь ко всей их компании, отрицательно поводил пальцем перед собой:
– Не ездите на «Дельфин». Там просто нечего делать. Обещали русское шоу, так русских отдали каким- то тримальхионам!
Дрон, с беглой улыбкой покивал:
– О'кей, о'кей. Не поедем на «Дельфин». Уговорили. Что дельфин против акулы!
– Понял, кто это, по акценту? – спросила Нелли у Рада, кивая вслед уходящему бородачу в шортах- гольфах.
– Конечно, нет, – отозвался Рад.
– Австралийцы. У них такой специфический выговор. Поездишь по заграницам побольше, попривыкнешь к английской речи – научишься различать.
Вынырнув из-за спин последних австралийских туристов, покидающих прибывший с «Дельфина» теплоходик, около них возник молодой таец в белом морском кителе и бело-черной морской фуражке на голове. Почтительность, с какой он обратился к Сукитае, граничила с раболепием.
– Прошу, – выслушав морского волка, повел Сукитая рукой. Все его движения и тон были одной ярко выраженной повелительностью.
Они сошли по трапу на теплоход, пересекли его по проходу между скамейками, – оказывается, к другому борту теплоходика был пришвартован роскошный катер с мягкими белыми сиденьями, на этот катер человек в кителе их и вел. Они только подступили к нему – катер весь вспыхнул огнями, а снизу, предлагая помощь перейти на его борт, услужливо протянул руку «бой» лет семнадцати.
Тони, ожидая своей очереди сойти на катер, изогнулся и некоторое время внимательно изучал его нос.
– Знаете, как называется яхта? – спросил он Рада, когда они уже были на борту и толклись в проходе, определяясь с местом.
– Откуда же, – недоуменно сказал Рад.
– «GoId shark – Золотая акула», – посмеиваясь, просветил его Тони.
– Откуда вы знаете?
– Прочитал на борту. – Тони так и распирало удовольствием, что он проник в смысл слов, брошенных австралийцу Дроном. – Это же с яхты катер.
Морской волк в белом кителе занял место за рулем, оглянулся назад и, получив разрешающий кивок Сукитаи, запустил двигатель. Свет в катере погас, осталась светиться одна приборная доска. «Бой» сбросил швартовы на дно, оттолкнулся от теплохода, катер, взревев двигателем, круто стал забирать в сторону от причала. Лицо овеяло ветерком, пахнуло запахом воды. Катер, набирая скорость, развернулся кормой к берегу, обозначенному беспрерывной полосой цветного электрического огня, и, взбив в воздух буруны воды, устремился в расстилающийся впереди океанский мрак.
– Роскошно, – проговорил Тони. – Море. Яхта. Обожаю.
Спустя десяток минут иллюминированная береговая линия за кормой превратилась в узкую световую полоску между тьмой неба и тьмой воды. Огромная надпись «DoIphin seafood restaurant» слилась с нею, сделавшись неразличимой, словно никакого плавучего ресторана посреди залива не было и в помине. Зато прямо по курсу вырастало, становясь все ярче и отбрасывая на воду все более отчетливую световую дорожку, новое зарево, в котором уже начал проступать и силуэт судна.
Прожектор, бивший откуда-то сверху, когда перескакивали с катера на трап и поднимались по нему, был так ярок, что казалось, над пятачком моря, где покачивалась на волне яхта, взошло свое, отдельное солнце. Встречать катер на палубе выстроилось человек восемь; Сукитая пожал руку лишь одному – так же, как и встречавший их на причале, в белом кителе и бело-черной морской фуражке на голове, судя по всему, он и
