— Ваша очередь, Сазерленд!
Мартин вздрогнул: раздраженный окрик вывел его из состояния мечтательной задумчивости. Молодой человек сам терпеть не мог людей, которые постоянно переспрашивают, кто какие взятки назвал. Но что делать — он и впрямь понятия не имеет, что происходит вокруг!
На следующий же день Патриция отнесла кружевное платье в 'Золотой наперсток'. Конечно, лучше бы взять оба изделия сразу, но комбинезон еще не совсем готов, а деньги нужны срочно. Хотелось надеяться, что Мелани, хозяйка магазинчика, назначит за платье хорошую цену, и, что самое главное, — платье купят тотчас же.
Мелани пришла в полный восторг и снова и снова повторяла, что платье потрясающе, великолепно. Она прикрепила к рукаву ценник на шестьсот долларов и торжественно объявила, что подобный шедевр стоит именно столько и ни центом меньше.
Патриция задохнулась. Шестьсот долларов! А ей-то платье почти ничего не стоило. Ну, если не считать разноцветного стекляруса и химической чистки в особой мастерской, куда она отдавала все элегантные вещи. Ее доля от продажи покроет просроченный взнос по закладной.
— Как думаешь, скоро ли его купят? — полюбопытствовала Патриция.
— Понятия не имею, — призналась Мелани. — Дело в том, что сейчас не сезон. И большинство моих покупательниц даже за выходное платье столько не заплатят. А те, кто заплатил бы… Восьмой размер. Ты не могла бы сшить такое же на десятый?
— Ох, нет, — быстро отозвалась Патриция. — По крайней мере, не из того же материала. — Девушка не знала, возможно ли купить где-нибудь точно такое же кружево. А если и возможно, то, наверное, стоит оно бешеных денег.
— Ну, вот что я скажу тебе, — рассмеялась Мелани. — Все твои произведения неподражаемы, равных им не найдешь. И, поверь мне, платье стоит этих денег. Я и пенни не убавлю.
Патриция вышла из 'Золотого наперстка'. И тут же на смену восторгу пришло опасение. Хорошо, что Мелани понравилось платье, хорошо, что она поставила высокую цену. Но что, если покупатель так и не найдется?
На счету лежало только две сотни долларов — все, что осталось от страховки. Девушка пыталась сохранить эти деньги на крайний случай. Но срок очередного взноса по закладной уже миновал… Нужно спасти дом любой ценой. Не столько для себя, сколько для Ирен. Утрата мужа в сочетании с мучительными приступами астмы, которые случаются, когда их меньше всего ждешь, серьезно сказались на состоянии матери: нельзя, никак нельзя увозить ее из родного дома! Бедняжка прикована к постели и к дыхательному аппарату! Но был и еще один фактор, куда более существенный: о нем знала только Патриция.
Раз в неделю, перевоплощаясь в гостеприимную хозяйку, Ирен забывала о болезни — словно возвращались былые времена, когда жив был Кевин. Всякий раз, распахивая двери и приглашая друзей в просторные, уютные комнаты, она становилась самой собою: очаровательной, грациозной Ирен, душою общества. Именно поэтому Патриция твердо вознамерилась сохранить дом и позаботиться о том, чтобы друзья-картежники продолжали собираться в гостиной по четвергам, согласно заведенному обычаю.
— Каждый четверг Кевин словно бы незримо присутствует с нами, — сказала однажды мать, — и я знаю, что все в порядке, что он меня поддержит.
По-прежнему уповает на его поддержку! Отец исполнял малейший каприз матери, делал для нее все. А она считала Кевина таким же непоколебимым, надежным и стойким, как Альпы.
Патриция села в машину, вызывающе тряхнула головой и вставила ключ зажигания. Дом они не потеряют! Кружевное платье будет куплено! Разве каждый раз не находился покупатель? Через два дня она закончит комбинезон… Тут в голову девушке пришла новая идея. Прямое платье на пуговицах, двубортное, с широким поясом из парашютного шелка получится просто потрясающим!
Она погнала машину домой, обдумывая в голове модель и жалея, что под рукою нет блокнота. Войдя в дом, девушка услышала, как настойчиво звонит телефон. Предчувствуя и надеясь, Патриция устремилась к аппарату. Может быть, это он…
— Алло! — внезапно осипшим голосом прошептала она.
— Говорит Ванесса Бэнкрофт, из отдела кадров 'У. Рэнк'. Могу я поговорить с Патрицией Олтмен?
— Это я. — Теперь ею овладело предчувствие более земное. — Прийти на собеседование по поводу работы? Хорошо. Да, конечно, сегодня во второй половине дня я свободна.
Девушка отошла oт телефона, уже прокручивая в уме все то, что предстоит сделать. Сперва — ланч для Ирен, потом…
Она открыла холодильник, при этом на пол упал один из крохотных магнитных держателей вместе с визитной карточкой. Патриция подобрала картонный квадратик, убедилась, что это визитка доктора Хоуарда, и тут же вспомнила нечто, давно позабытое. Нечто очень важное. Доктор Хоуард говорил, что, хотя Ирен и не достигла еще положенного возраста, в силу хронической болезни она имеет право на некоторую часть мужниной пенсии по социальному обеспечению. Девушка отослала требуемый медицинский бланк несколько недель назад, но ответа еще не пришло. Поскольку она все равно окажется в Стоктоне, надо бы заехать и узнать. Если поторопиться, то можно успеть до собеседования в 'У. Рэнк', назначенного на три часа. Девушка быстро разогрела суп и сделала тосты с сыром. Пообещав Ирен, что вернется к шести, Патриция выбежала из дома.
В отделе социального обеспечения ей пришлось записаться в очередь и прождать целый час, но ожидание оказалось не напрасным. Клерк сообщил девушке, что дело матери пересмотрено и с первого апреля она будет получать ежемесячно чек. Сумма, безусловно, невелика, но и то хлеб.
Собеседование в 'У. Рэнк' тоже увенчалось успехом. Она будет работать в перешивочной мастерской при супермаркете четыре дня в неделю, с десяти до шести. Покидая отдел кадров, Патриция чувствовала, что голова у нее идет кругом от радости. Они справятся, справятся! Постоянная зарплата в придачу к материнской пенсии покроют основные счета, размышляла девушка, танцующей походкой сбегая вниз по лестнице. А заработок ее в 'Золотом наперстке' можно откладывать на черный день: так, пожалуй, и сбережения какие-нибудь образуются! Она уже прикидывала про себя, не удастся ли пристроить в 'У. Рэнк' собственные модели. Если, конечно, у нее останется время на шитье. Скорее нет, чем да. Она будет слишком занята, прибавляя в бедрах и ушивая в талии изделия для покупательниц, которым выбранное платье зачастую ну никак не подходит!
Не гневи Бога, Патриция Олтмен! — предупредила она себя, выезжая со стоянки. Постоянная зарплата! И на еду хватит, и ренту выплатишь. Отныне никаких тебе авось, никаких тебе 'может- продастся-а-может-и-нет!'
Однако девушка не мыслила себе жизни без карандаша и швейной машинки. Недостатка в идеях она не испытывала: порою достаточно было необычного сочетания цветов или фактуры материала, чтобы пришло вдохновение. Может, если правильно распределить время, то удастся выкроить час-другой.
Выехав на скоростную магистраль, она мысленно прикинула свое расписание. Понедельник, вторник, среда и пятница — в 'У. Рэнк'. Работа начинается в десять; она вполне успеет приготовить завтрак себе и Ирен, а обед на следующий день — состряпать накануне вечером. Субботы девушка, как правило, проводила в 'Золотом наперстке'. Четверги она оставила свободными, чтобы закупать продукты на неделю, прибираться в доме и все приготовить к партии в бридж.
Беспокоило только одно: можно ли оставлять Ирен одну на целые дни. Но доктор Хоуард уверял, что, пока мать не перевозбуждается и не перенапрягается, новый приступ ей не грозит.
Патриция старалась не обращать внимании на внутренний голос, что впервые зазвучал где-то в самой глубине ее сердца. Ты ему понравилась… Он пришел тебя повидать… Поцеловал тебя. Голос настаивал: так и должно быть! Впусти его в свою жизнь! Властный, настойчивый голос, заставляющий вспомнить лицо молодого человека во всех подробностях. Ей хотелось дотронуться пальчиком до трогательной ямочки, что углублялась на его щеке всякий раз, когда он улыбался. Когда он снова позвонит… если позвонит… Но внутренний голос этот был столь непривычен, что девушка старалась его не слушать.
В конце концов, говорила себе Патриция, он, наверное, и не вспомнит о ней.
На протяжении следующих двух недель Мартин звонил несколько раз. Но застать Патрицию ему не удавалось. Молодому человеку не хотелось спрашивать, где она, а мать ничего толком не сообщала. Ей всегда удавалось перевести разговор на картежную тему.
