взгляде сквозило явное пренебрежение человека военного к гражданским лицам.
– Я настаиваю на том, чтобы возместить расходы на адвокатов, – сказал Боннер.
– Нет необходимости. Это самое малое, что я мог для вас сделать.
– А я не хочу. Я попросил, чтобы все счета адресовали мне лично, но они говорят, это невозможно. Так что верну деньги сам... По правде говоря, меня вполне бы устроили военные юристы, но, думаю, у вас были свои причины.
– Просто дополнительная страховка.
– Для кого? – Боннер уставился на Тривейна.
– Для вас, Пол.
– Ну, ясно. Можно было бы и не спрашивать... А чего, собственно, вы хотите?
– Может, мне лучше выйти и опять войти? – грубовато спросил Эндрю. – Что с вами? Мы же на одной стороне, Пол!
– Да неужели, господин президент?
Слова пронзили Тривейна, как удар хлыста по лицу. Он пристально смотрел в глаза Боннеру, не произнося ни слова. Несколько секунд оба молчали.
– Я думаю, вам лучше объясниться.
И Боннер стал объяснять. Тривейн изумленно слушал, ни проронив ни слова, пока майор излагал ему короткую, но совершенно необычную беседу, состоявшуюся у него с бригадным генералом Лестером Купером, уходящим в отставку.
– Так что больше никому не придется рассказывать эти тщательно продуманные истории. Никому эти сложные объяснения не нужны...
Ни говоря ни слова, Тривейн встал и отошел к окошку, Во дворе морщинистый полковник что-то объяснял взводу молодых лейтенантов. Кое-кто, слушая, переминался с ноги на ногу, другие согревали дыханием руки, спасаясь от декабрьского арлингтонского холода. Полковник в рубашке с открытым воротом, казалось, не обращал на климат никакого внимания.
– А как насчет правды? Вас интересует правда, майор?
– Да уж поверьте лучше мне, политик. Это же очевидно, черт побери!
– И какова ваша версия? – Тривейн отвернулся от окна.
– Купер сказал, что я больше не нужен армии. На самом же деле я не нужен вам... Я – камень на шее будущего президента.
– Смешно!
– Да бросьте вы! Вы действительно поработали со следствием. Теперь я оправдан, чего и следовало ожидать, а вы чисты. Но это следствие полностью контролировалось. Ничего постороннего, лишь относящиеся к делу факты, мадам. Даже военный юрист подтвердил это. Только субботний вечер в Коннектикуте. Никаких Сан-Франциско, никаких Хьюстонов, никаких Сиэтлов. Никаких «Дженис индастриз»! Затем эти мерзавцы преспокойно меня вышвыривают, жизнь продолжается, и никто ни о чем больше не заботится. И что самое отвратительное, ни одному из вас не хватает смелости сказать правду!
– Но я сомневаюсь, что это правда.
– О черт! Да просто все тщательно скрывается! Упаковывается, чтобы выглядело благопристойно. Когда ты продаешься, парень, то по хорошей цене. Второй сорт не берешь!
– Ты заблуждаешься, Пол.
– Дерьмо все это! Скажешь, что ты не на тотализаторе? Я даже слышал, что собираешься получить место в сенате. Удобно, черт побери, правда?
– Клянусь, я не знаю, откуда у Купера эта информация.
– Так это правда?
Тривейн повернулся спиной к Боннеру и вновь посмотрел в окно.
– Ну... Как взглянуть...
– Замечательно! «Как взглянуть!» И что дальше? Поднимаешь сигнальный флажок и смотришь, принят ли сигнал в Уэстпорте? Послушай, Энди, я скажу тебе то же, что сказал Куперу. Эта новая идея – твое внезапное переключение на первую команду – нравится мне так же мало, как и то, что я узнал за последние несколько месяцев. Скажем так, я достаточно прямой и честный человек, чтобы обсуждать военное министерство и его методы работы. Хотя, на мой взгляд, они дерьмовые... С другой стороны, я был бы первым лицемером, если на старости лет заделался моралистом. Всю жизнь я был убежден, что военные цели имеют особое оправдание. Пусть штатские беспокоятся о морали – для меня эта область всегда была покрыта густым туманом... Ну что ж, это план большой игры, не правда ли? Только я в такие игры не играю. Желаю удачи!
Взвод военных под окном получил команду разойтись. Полковник ц рубашке с открытым воротом закурил сигарету. Лекция закончилась.
Тривейн чувствовал страшную усталость. Все было не так, как казалось ему. Он повернулся к Боннеру, оскорбленно-небрежно сидящему в кресле.
– Что ты имеешь в виду под «планом игры»?
– С каждой минутой ты выглядишь все забавнее! Хочешь лишить меня последнего шанса?
– Прекрати кривляние! Говори по-человечески, майор!
– Иди ты... Мистер президент! Они получили тебя, и больше им никто не нужен. Независимый,
