«смирно». На ладно скроенных дюжих парнях отлично смотрелась форма десантников. Пистолеты сорок пятого калибра красовались в кобурах, пристегнутых к поясам на стройных талиях. Куда-то исчезли персональные отличия актеров, обусловившие их театральные прозвища. Жесткие, будто высеченные из камня лица, сосредоточенный взгляд ясных глаз, устремленный на инспектировавшего их Хаука, ставшего на время их командиром, придавали этим относительно молодым людям вид опытных, испытанных в боях воинов.
– Так-так, ребятки, вы все поняли! – крикнул Хаук одобрительно. – Помните, в этом-то облике вы и должны предстать перед ними. Ребята первый сорт: крепкие и к тому же сообразительные, покрытые боевыми шрамами и тем не менее сохранившие человечность, возвышающиеся над толпой, но понимающие ее дух! Боже, я прихожу в восторг, когда вижу таких, как вы! Черт возьми, мы нуждаемся в героях! В храбрых душах, готовых ринуться в пасть смерти, в пекло адово…
– Вас куда-то занесло, генерал, все это уже позади…
– Вовсе нет, черт возьми!
– Право же, генерал, вы не хотите считаться с реальностью.
– Ему нужен Уильям Холден в последних сценах «Моста через реку Квай».
– Или Джон Айрленд в «О’кей, Коррал».
– А как насчет Дика Бертона и большого Клинта в «Орлиной отваге»?
– Или Эррола Флинна в чем бы там ни было?
– Не следует забывать и о Коннери в «Неприкасаемых».
– Эй, ребята, а не вспомнить ли нам и о сэре Генри Саттоне в роли рыцаря в «Бекете»?[192]
– Точно!
– Вы ничего не хотели бы сообщить своим бойцам о сэре Генри, генерал? Мы вот здесь, а где же он? Мы считаем его одним из нас, особенно когда речь идет о нашем фильме.
– У него особое задание, ребята, очень важное! Присоединится к вам чуть позже… А теперь вернемся к стоящей перед нами задаче.
– Можем мы расслабиться, сэр?
– Да-да, конечно, но не теряйте настроя… и этого…
– Коллективного имиджа, генерал, – подсказал мягко Телли.
– Думаю, именно это имел я в виду.
– В таком случае у нас нет разногласий, сэр, – заметил питомец йельской школы драматического искусства Слай. – Мы ведь единый ансамбль, ставящий превыше всего импровизацию, пронизанный духом коллективизма.
– Духом коллективизма?.. Ах да, конечно!.. Послушайте же меня. Эти типы из Голливуда и из лондонских кинокомпаний, с которыми вы встретитесь сейчас, и не подозревают, что ждет их здесь, но когда они увидят шестерых красавцев военного образца, как выразилась одна моя приятельница, знакомая с их менталитетом, то сразу же представят корзины, полные бабок. И неудивительно: помимо всего прочего, вы, в отличие от других, подлинные лица, а не просто артисты. Вам не придется предлагать им себя, наоборот, они станут из кожи лезть вон, чтобы понравиться таким молодцам! В общем, вы будете выбирать кого-то из них, а не они вас. Если им захочется купить вас, то это вовсе не значит, что вы пожелаете пойти им навстречу. Последнее слово – за вами!
– Но не рискованна ли такая позиция? – усомнился Герцог. – Ремешки от кошелька у продюсеров, а не у актеров, тем более что мы не то что Голливуда, но и Бродвея не потрясли.
– Джентльмены, – обратился к актерам Хаук, – забудьте о том, что было в вашей жизни раньше, и не ломайте голову над тем, чего достигли вы, а чего – нет. Главное, что вам предстоит воспламенить весь мир! И данный факт не ускользнет от их внимания, когда они заранее начнут подсчитывать свои барыши. Вы не только профессиональные актеры, но и солдаты, командос, выступающие в различных обличьях для достижения своей цели!
– Подумаешь! – пожал плечами Дастин. – Перевоплощение под силу любому, кто хотя бы мало-мальски владеет техникой…
– Никогда не говорите такого! – загремел Маккензи.
– Простите, генерал, но я думаю, что это так.
– Тогда храните это в тайне, сынок! – попросил Хаук. – Мы имеем дело с высокой политикой! А посему должны держать марку, а не умалять свои достоинства.
– Что это значит? – поинтересовался Слай.
– Не вдавайтесь в детали: им все равно не вникнуть в них.
Маккензи подошел к письменному столу и, взяв с него несколько скрепленных вместе страничек – продукт труда своей третьей жены, – вернулся к бойцам-актерам.
– Это своего рода набросок сценария, как бы план его, и к тому же, из предосторожности, в одном экземпляре. Текст представляет собой краткий, эмоционально насыщенный обзор вашей деятельности за последние несколько лет, который, поверьте мне, по силе воздействия равен снаряду с ядерной боеголовкой! Когда мы начнем прием «гостей», каждому из этих коршунов я буду давать пятнадцать минут на ознакомление с материалом, а затем позволю ему задавать любые вопросы, ответы на которые в той или иной мере будут касаться национальной безопасности. Вас же я попрошу устроиться вон на тех стульях, которые я поставил полукругом, и вести себя единым коллективом или как вы там называете это.
– Короче, мы должны создать коллективный образ безмолвной силы, обладающей интеллектом и предприимчивостью? – высказался Телли с профессорским видом.
– Да, именно так! И, наверное, не лишним будет, если кто-то из вас похлопает себя по кобуре, когда я заговорю о национальной безопасности.
– Сперва ты, Слай, а потом – Марлон, – распорядился Герцог.
– Понял!
– Я тоже.
– Перейдем к следующему номеру нашей программы – к тому, что должно их всех буквально потрясти, – продолжил Хаук энергично. – Сначала отвечайте на клоунские вопросы своим нормальным голосом, а когда я начну кивать каждому из вас по очереди, приступайте к имитации жестов и речевых особенностей тех людей, которых вы копировали в тот раз, когда я был с полковником Сайрусом.
– У нас полно и других образов, – сказал Дастин.
– Достаточно и тех, – возразил Хаукинз. – Они производили потрясающее впечатление!
– А смысл-то в чем всей этой затеи? – произнес скептически Марлон.
– Я думал, вы сразу поймете. Мы предоставляем им возможность воочию убедиться в том, что перед ними – действительно талантливые профессионалы, преуспевшие в своих сверхсекретных операциях именно благодаря тому, что они – актеры.
– В этом нет для нас ничего обидного, пилигримы, – констатировал Герцог, возвращаясь к своему persona imitazione[193]. – Черт возьми, нас же не раз уже прослушивали боссы!
– Верьте в себя, ребята, и вы всего добьетесь.
Беседу прервал телефонный звонок.
– Пожуйте пока, – бросил Маккензи «смертоносной шестерке», не замедлившей ринуться к ожидавшему их на столе завтраку, доставленному из отдела обслуживания, и подошел к аппарату: – Да, вас слушают!
– Говорит двенадцатый сын шейха Тизи-Узу от двадцать второй жены, – услышал он ласковый голос. – Вы станете обладателем тридцати тысяч верблюдов, если наша беседа принесет достойные плоды, ну а если плоды окажутся несъедобными, то сто тысяч западных собак может постигнуть смерть.
– Заткнитесь! Приходите через шесть часов или же убирайтесь в пески пустыни поджаривать там свои причиндалы!
Семью часами позже славный корабль «Наскок Хаука» произвел свой первый маневр в бурных водах киноиндустрии. В поднятой им коварной волне барахтались, стараясь удержаться на плаву, английский гренадер Огилви, бушевавший по поводу неблагодарности жителей колоний; Эммануэл Гринберг, чьи обильные слезы трогали всех, кроме Маккензи Хаукинза; измотанный до полусмерти заведующий отделом
