развития «Холли рок» по имени Скримшо, оповестивший всех, что ему удалось договориться о предоставлении ему ночлега без оплаты; вопивший во всю глотку Крейсер Мотобото, заявивший недвусмысленно, что «концентрационные лагеря на территории Хорривуда отнюдь не исключаются», и, наконец, агрессивно настроенный шейх Мусташа Хафайабика в развевающихся одеждах, неустанно приводивший одиозные сравнения верблюжьих испражнений с американским долларом. Но каковы бы ни были между ними различия, каждый из них рассчитывал на то, что именно ему будет отдано предпочтение как будущему продюсеру самого популярного в наши дни фильма. И все они, буквально потрясенные знакомством с шестью необыкновенными актерами-командос, сошлись без всяких оговорок на том, что эти славные парни в фильме об их подвигах должны сыграть самих себя.
Гринберг, однако, решил пойти дальше.
– Может, и бабенок задействуем в фильме, ребята? Несколько девчонок, для полноты картины, а? – предложил он.
«Смертоносная шестерка» с энтузиазмом откликнулась на этот призыв, но больше всех обрадовались такой перспективе Марлон, Слай, Дастин и Мэнни, прошептавший с восторгом:
– Это было бы просто чудесно!
Претенденты были готовы хоть сейчас заключить договор, но Хаукинз заявил категорично: до начала следующей недели решение принято не будет.
Когда удалился последний из «гостей», коим оказался ворчливый двенадцатый сын шейха Тизи-Узу от его двадцать второй жены, Маккензи обратился к своему элитному подразделению «Дельта», уже купавшемуся в свете рампы:
– Вы были великолепны – все как один! Загипнотизировали их, заставили раскрыть свое обличье!
– Я не вполне уверен в том, что мы действительно сделали что-то, если не считать миленького шоу, – возразил Телли-эрудит.
– Да вы что, утратили свое чутье, сынок? – изумился Хаукинз. – Неужто не слышали, что они говорили? Им же до безумия хотелось заполучить право на съемку фильма.
– Пошумели они немало, – заметил Дастин. – Орали, просили. Особенно усердствовал мистер Гринберг: даже поплакать ухитрился. В общем, греческий хор, да и только, но я не стал бы утверждать, что все это хоть что-то значит.
– Мы не видели, чтобы был подписан контракт, – молвил Марлон.
– А нам и не нужен никакой контракт, – ответил Хаук. – Пока не нужен.
– Пока говорят «пока», генерал, – вмешался сэр Ларри, – нельзя ни за что ручаться. Видите ли, это все мы уже проходили. У нас всегда так было: много трескотни, но мало документов. Бумага – это обязательство, сэр, все же остальное – просто треп.
– Если я правильно понял, джентльмены, то предложения должны исходить от этих субъектов. Мы – это те, кто будет работать на них. Так что пусть они поторгуются с нами.
– И кто же, пилигрим, сделал заявку на нас, если вообще мы кому-то нужны?
– Отличный вопрос, Герцог! Уж не позвонить ли мне в связи с этим кое-куда?
– Я оплачу разговор, – предложил Слай. Но в этих апартаментах «Уолдорф-Астории» телефон сам зазвонил.
– Слушаю вас! – произнес Хаук.
– Солнышко, я не могла больше ждать! Как там у вас?
– Привет, Джинни, все прошло отлично, но, как объяснили мне мальчики, у нас, возможно, возникнут проблемы.
– Мэнни?.. Ты не убил его, Мак?.. Не убил?
– Да нет же, черт возьми! Но, признаюсь, мальчиков он задел за живое.
– Что, поплакал немножко, да?
– Угодила в самую точку!
– О, в этом у него талант, у этого мерзавца!.. Ну и в чем же у тебя загвоздка?
– Как говорят ребята, то, что мы понравились этим коршунам, если, конечно, они не притворились, – это прекрасно, но ведь бумаги-то никакой у нас так и не осталось!
– Я это улажу, Мак. Агентство Уильяма Морриса устроит все, и в лучшем виде. Делом займутся сами Роббинс и Мартин.
– Роббинс и Мартин? Звучит словно реклама ателье мужской одежды.
– Они профессионалы высшего класса. Неплохо бы и нам всем иметь такие мозги, как у них. Когда они говорят по-английски, то их можно понять, не то что эту голливудскую галиматью. Им ничего не стоит любого обвести вокруг пальца, чем они и зарабатывают себе на жизнь. Эти друзья сразу же примутся за работу, как только я скажу им.
– Давай перенесем это на начало следующей недели, ладно, Джинни?
– Пусть будет по-твоему. Но где мне найти тебя и кто побывал там у вас, кроме Мэнни?
– Сейчас скажу. – Хаук разложил на письменном столе визитные карточки и зачитал своей бывшей жене имена посетивших его продюсеров.
– А нет ли у тех странных типов, которых ты только что назвал мне, какой-нибудь подпольной студии в Джорджии или Флориде? Конечно, ни одна зарегистрированная на юге компания не будет иметь с ними дело. Но у них денег куры не клюют, и они могут взвинтить цену на ваш фильм.
– Боюсь, сегодня вечером у них возникнут кое-какие осложнения в Вашингтоне.
– Что?
– Опустим это, Джинни.
– Узнаю твой тон! Ну что ж, раз так, и впрямь давай опустим. А как насчет тебя? Где ты будешь?
– Позвони Джонни Телячьему Носу в резервацию уопотами возле Омахи: он скажет, где меня разыскать. Вот его номер… Ну как, записала?
– Конечно, но что такое «телячий нос» и что такое «уопотами»?
– Уопотами – отверженный, втоптанный в грязь народ, а Джонни Телячий Нос – его обездоленный сын.
– Опять ветряные мельницы, Мак?
– Делаем что можем, маленькая леди!
– И с кем же на этот раз ты сражаешься, солнышко мое?
– Со скверными защитниками республики с весьма дурными задатками.
– С этими задницами в округе Колумбия, что ли?
– Не только с ними, но и с их предшественниками, Джинни, действовавшими сотню лет назад.
– Очаровательно!.. Но как удалось тебе втянуть в это Сэма?
– Он человек исключительно принципиальный, значительно более зрелый, чем прежде, и к тому же отец семерых детей, отличающий дурное от хорошего.
– Это как раз то, что я имела в виду! Так как же ты его залучил обратно? Ведь в глазах этого красивого мальчика ты и есть те сорок разбойников из сказки об Али-Бабе, довольствующихся, правда, одной парой ног – твоей.
– Ну, я бы сказал, что это не так. Он изменился с тех пор, повзрослел. У него измученный взгляд, артрит и сутулость. Думаю, что иного и быть не могло при наличии девятерых детей.
– Девятерых? Но мне показалось, что только что ты сказал – семерых?
– Я перепутал, но он и сам путается в этих числах. А еще я замечу, что он стал намного терпимее к людям.
– Слава богу, что он оправился после утраты Энни. Мы все так переживали за него… Подожди-ка минутку!.. Семеро детей… девятеро… А как это вдруг ухитрилась его жена произвести их в таком количестве? Она что, рожает их по двое и по трое зараз?
– Ну… мы не говорили с ним об этом…
К счастью для Маккензи Хаукинза, на линии раздалось несколько щелчков и затем послышался торопливый голос оператора:
– Номер двенадцать «а», вам срочный звонок! Пожалуйста, прервите свою беседу, чтобы я могла вас соединить.
– Пока, Джинни, детка, свяжемся позже! – Маккензи опустил трубку на рычаг и тут же тремя секундами
