– Я сказал ему, помня ваше замечание, что просто отправился на прогулку, но потом вспомнил о телефонном звонке из Парижа и заспешил в отель, что официальные власти и полиция расценили как бегство.
– Вполне правдоподобно.
– Но только не для этих туземцев, месье. Они начали приписывать мне такие ужасные вещи, что я не знал, что и подумать о происшедшем в мавзолее.
– Это была превосходно выполненная работа, – заметил Борн, как можно выразительнее закатывая глаза.
– Я вновь не понимаю вас, месье. Что вы хотите сказать?
– Возможно, позже я объясню вам. Так что сказал представитель официальных властей?
– Можете себе представить, до чего он дошел! В конце разговора он заявил, что парижская мода являет собой упадок буржуазного общества! Они переходят всякие границы, забывая о том, что мы платим настоящие франки за их дерьмовые материалы! После этого я отказался отвечать на все их вопросы, пока не появится хотя бы несколько человек из тех, с кем я поддерживаю здесь деловые контакты. Прошло еще два часа, но я должен заметить, что многое изменилось! Меня доставили сюда на жалком подобии лимузина, в котором я с моим ростом едва мог разместиться, и при этом меня сопровождали четыре человека! Они все долго извинялись передо мной и заявили, что наша последующая встреча переносится на завтрашний вечер. Вот, собственно и все, что я могу сообщить вам, месье. Вы теперь поняли, что меня явно перепутали с кем-то еще. Я не связан здесь ни с кем и ни с чем, кроме финансовых проблем нашего консорциума.
– Должен признаться, что ваши объяснения убедили меня. Произошла досадная ошибка.
– Что?
– Теперь я могу рассказать вам, что же произошло внутри этого склепа, принадлежащего Мао Цзэдуну. Мы все-таки сделали это! Мы расстреляли этот хрустальный гроб вместе с телом этого постыдного безбожника!
– Вы сделали… что?
– И мы постоянно будем продолжать разрушение оплота врагов Христа, где бы они ни были! Мы пронесли чистоту нашей веры через весь мир и уничтожим каждого, кто думает по-другому! Весь земной шар будет единым христианским миром, или никакого шара вообще не будет!
Борн поднялся со стула, убрал пистолет и, застегнув пиджак, слегка одернул его, как будто на нем была военная форма. Приблизившись к совершенно подавленному и растерянному бизнесмену, он проговорил уже более спокойно:
– Конечно, дорогой соотечественник, вы не принадлежите к числу наших врагов. Но вы были очень близки к этому. А теперь я попрошу ваш бумажник и деловые бумаги, включая и те, где перечислены имена ваших здешних партнеров.
– Деньги?..
– Нет, деньги нас не интересуют.
– Но зачем тогда вам мои документы?
– Для нашей общей безопасности, месье. Через нашу сеть мы должны все проверить и убедиться, что вас не использовали вслепую. Есть основания предполагать, что к нам хотят внедрить агентов. Все эти бумаги будут возвращены вам завтра.
– Но я буду протестовать…
– Нет, – резко бросил Хамелеон, направляя руку к поясу, вы не сделаете этого. – Вы спрашивали меня, кто я такой? Чтобы удовлетворить ваше любопытство, я могу сказать только одно, что точно так же, как наши враги нанимают и используют палестинских террористов, разного рода Красные армии и фанатиков Хомейни, мы создаем наши собственные отряды. Мы никогда не отступим ни на шаг, это будет борьба не на жизнь, а на смерть.
– Господи!
– Да, мы сражаемся за имя его! Не покидайте эту комнату, а обед заказывайте через прислугу. Не звоните своим коллегам и никому другому. Если быть откровенным до конца, то с моим уходом из вашей комнаты вы должны были бы просто исчезнуть, раствориться в бесконечности. Да, таковы были данные мне инструкции.
– Немыслимо!.. – Глаза бизнесмена неожиданно затуманились, а тело охватила безудержная дрожь.
– Так я жду. Ваш бумажник и деловые бумаги, месье.
Предъявив полный комплект бумаг французского бизнесмена, включая и список государственных чиновников, участвующих в официальных переговорах, Джейсон арендовал автомобиль на имя консорциума, представляемого месье Ардисоном. Диспетчер агентства по прокату сообщил ему, что автомобиль будет находиться на стоянке отеля в семь часов вечера. Времени было еще достаточно, и Борн решил отправиться по магазинам, где рассчитывал найти все, что могло пригодиться в задуманном им путешествии, включая и маршрутные карты Пекина с прилегающими окрестностями.
Вернувшись с покупками в отель, он расположился в холле за одним из многочисленных столов и занялся приготовлением к отъезду. Прежде всего он написал расписку на китайском языке, из которой следовало, что шофер арендованного им автомобиля не отвечает за дальнейшее использование машины клиентом-арендатором. Затем он достал одну из купленных карт и чернилами обвел на ней небольшой круг, обозначающий расположение птичьего заповедника Дзинь Шан.
Эта старинная китайская поговорка, должно быть, отражает сущность всего происходящего на Востоке.
Глава 25
Мари вздрогнула и едва удержалась на стуле, когда резкий телефонный звонок нарушил тишину комнаты. Хромая и все еще продолжая вздрагивать, она подбежала к телефону и подняла трубку.
– Да?
– Я надеюсь, что разговариваю с миссис Остин?
– Мо?.. Мо Панов! Ну, слава богу. – Мари даже прикрыла глаза от облегчения. – Алекс говорил, что собирается захватить тебя в это неожиданное путешествие. Он был уверен, что ты согласишься.
– Какие могли быть сомнения? Как ты себя чувствуешь, Мари?
– Я схожу с ума, Мо. Я пытаюсь удержаться, но чувствую, что схожу! А где Алекс?
– Разговаривает по телефону рядом со мной. Он попросил, чтобы я дозвонился до тебя, чтобы занять сразу обе линии… Подожди секунду. Вот он кивнул. Сейчас ты его услышишь.
– Мари?
– Алекс? Спасибо тебе. Спасибо за твой приезд…
– Как обычно говорил твой муж: «Сейчас не время об этом». В чем ты была одета, когда они последний раз видели тебя?
– Одета?
– Когда ты убежала от них.
– Я убегала дважды. Второй раз это было в городке Таенман.
– Меня интересует только Гонконг. Так как ты была одета в Гонконге?
– Дай мне подумать. В госпитале…
– Нет-нет. Меня интересует позже, – перебил ее Алекс. – Ты, помнится, говорила о каких-то покупках и о посещении канадского консульства… Теперь вспомнила?
– Господи! Но как ты все это помнишь?
– Ничего удивительного здесь нет, просто я делал записи. Это одна из привычек, возникших у меня в результате пьянства. Поторопись, Мари. Только самое главное из твоей одежды.
– Плиссированная юбка, да, именно плиссированная, серого цвета. Еще была широкого покроя кофточка…
– Ну, ее ты могла сменить.
– Что?
– Не обращай внимания. Что еще?
