– А они как-то включены в израильскую жизнь или существуют обособленно?
– После войны за независимость они совершенно лояльны Израилю. Занимаются сельским хозяйством, служат в армии и полиции, налоги платят. Правда, совершают намазы и хаджи в Мекку, берегут свои кинжалы как зеницу ока. Но это их право.
– Стоило съездить в Израиль, чтобы понять, что тут живут не только евреи и арабы! Я о других и понятия не имела! – воскликнула я. – Ой, а это что за строение за колючей проволокой на перекрестке? Тоже какая-то военная база?
– Ничего подобного! Это обычная тюрьма.
– Прямо так, посреди дороги? – изумилась я.
– У нас обычаи британской пенитенциарной системы. Тюрьмы строятся в людных местах, чтобы напоминать всем о необходимости соблюдения закона. В этой тюрьме, в частности, содержатся кухонные бойцы, а есть тюрьмы, уходящие на много этажей вниз, под землю. Там сидят арабские террористы.
Дорога до Мертвого моря – удивительная! Особенно по пустыне. Пару раз мы делали остановки, чтобы поснимать, один раз – чтобы перекусить. Это было какое-то бедуинское или арабское кафе.
Шломо попросил мясо.
– Это белое мясо, – с ударением на цвете сказали ему.
– Отлично!
– Неужели свинина? – изумилась я.
– В Израиле почти все продается и покупается, – рассмеялся Шломо. – Кроме родины! Я лично не имею ничего против свинины, еще со времен России. Ну, грешник. Что с того?
– Еще и необрезанный грешник к тому же! – подмигнула я.
– Есть такое дело! Но разве это так уж важно? – отмахнулся Шломо. – Сейчас мы поедем по территории Палестинской автономии. Приготовь паспорт на всякий случай! Могут проверить.
Разница между территорией автономии и всем остальным, что я видела в Израиле, была примерно как между Москвой и какой-нибудь деревенькой в Урюпинской губернии. Вдоль дороги валялись кучи мусора и стояли полуразвалившиеся хибары. На одну из них Шломо указал с улыбкой.
– Как ты думаешь, что это такое?
– Ну, сарай, – не задумываясь ответила я.
– Это местная авторемонтная мастерская!
Особое зрелище – полиэтиленовые пакеты, которые порывы ветра нанизали на колючую проволоку. Вдоль дороги – сплошной шелестящий забор из пакетов! И сидящие расслабленные мужики с расфокусированным взглядом.
– Тут-то фотографировать можно? – с испугом спросила я. – Чтобы только обойтись без перестрелок?
– Тут – можно, – засмеялся Шломо. – Хотя у меня оружие всегда готово к бою!
– Тогда будем иногда останавливаться!
– Командуй!
– А фрукты тут купить можно? Вон стоит лоток у дороги…
– Ни в коем случае! – замахал руками полковник. – У арабов здесь лучше ничего не покупать. Никто не знает, чем накачаны эти фрукты! С их угощениями можно и до заката не дотянуть.
Мы поехали дальше. Смеркалось.
– Смотри вон туда! – сказал Шломо, показывая на море огоньков. – Это сектор Газа. Поэтому когда у вас будут рассказывать про то, что плохие евреи несчастным арабам опять вырубили электричество, – не верь!
– А почему вы все время с Газой воюете? – спросила я. – Как ни включишь телик, каждый раз расскажут, что в ходе очередной операции израильтяне поубивали мирных детей или женщин, а то и журналистов.
– Понимаешь, Карина, – полковник мгновенно стал серьез ным, в голосе появился металл, – а у вас по телевидению говорят о том, что каждый день по Израилю бьют касамами? Днем все жители Газы – исключительно мирные собиратели оливок, а ночью – терроризм начинается!
– А что такое «касам»?
– Это такое оружие, его арабы делают почти на коленке, из обычных труб. Касамы бывают разные, с большим или меньшим радиусом боя. Выглядит обстрел примерно так: араб вылезает с трубой в штанах и пускает на удачу эту самоделку в сторону Израиля. Потом звонит по мобильному местным арабам- сообщникам и узнает, куда же он на самом деле попал. Если рядом с целью, то обстрел продолжается. На юге есть несколько городов, по которым бьют все время. Особенно страдает Сдерот. А в последнее время в число таких городов попал и Ашкелон. Препятствовать этому – очень тяжело. В Газу регулярно завозят оружие и боеприпасы, вместе с гуманитарной помощью.
– Но почему мы не слышим об этом из прессы?
– Потому что мы постоянно проигрываем арабам информационную войну, надо это признать, – нахмурился Шломо.
– А возможно, просто всем выгодна война. Иногда и такое бывает, правда?
Полковник глухо отмолчался. Поздно вечером мы оказались в городишке Арад.
– Купим каких-нибудь фруктов? Вина в номер? – предложил Шломо.
– Давай!
Мы зашли в супермаркет, набрали целую тележку всякой всячины. На кассе продавец прокатила карточку и изменилась в лице.
– Минуту! – сказала она обеспокоенно и вышла из-за кассы.
– Обычное дело! – успокоил меня Шломо. – Какая-нибудь ерунда с техникой.
Тетка не появлялась минут пятнадцать. Ровно до тех пор, пока в помещение не вошли дюжие полицейские.
– Шломо Штерн? – спросили они.
Полковник кивнул. В ту же минуту его скрутили и надели наручники.
– Карина! Поезжай в отель на машине! Что бы ни было, с тобой свяжется мой адвокат! – крикнул Шломо. – Бери ключи из кармана!
– Это какая-то ошибка… – пробормотала я. – Куда ехать-то?
– Прямо! – Сверкнул он глазами. – Увидишь.
Своей карточкой я расплатилась за продукты и вышла к машине. Села за руль, завела машину. Медленно поехала по серпантину вниз, к Мертвому морю. На одной стоянке остановилась, включила аварийку, хотя машин на дороге не было. Я думала, в Израиле нет такого неба. Звездного, низкого, сияющего. Оказалось – есть. Постояла, полюбовалась созвездиями, думая о Шломо, и двинулась дальше.
Устроилась в отель, вышла на балкон, где было большое, человека на четыре, джакузи. Одиночество с новой силой придавило меня. Шломо не звонил.
Попивая вино, я встретила рассвет, разглядев наконец сквозь редеющие сумерки прозрачную бирюзу Мертвого моря. И зачем только я оказалась здесь одна?
Утром на завтраке в ресторане я познакомилась с группой российских журналистов. Они были в тихой панике. Оказывается, накануне они хорошо погуляли. И вот их фотограф нахрюкался до такой степени, что с утра не смог встать. А попытки опохмелиться с помощью виски только добавили проблем. Фотограф был совершенно нетранспортабелен. Остальные бились в истерике. Срывался важный материал в один из ближайших номеров.
– Вам куда по делам ехать-то надо? – спросила я.
– В Рамаллу. У нас несколько встреч там и надо отснять все. Не представляем, что делать! Работка – не бей лежачего. Два дня на Мертвом море и выезд в Рамаллу на интервью и съемку. Нужен всего лишь нормальный репортаж… А тут! Петька просто в хлам, никакой!
– В принципе, я – профессиональный фотограф, – вздохнув, призналась я. – Помощь нужна?
– Еще как! – обрадовались они. – А у тебя что, и техника с собой? Ты вообще где работаешь?
– Работаю в глянце много лет, техника – своя. Только у меня, кажется, есть некоторые проблемы… И объясните мне, наконец, Рамалла – это где?
