два экипажа. А посмотри, какие тут системы управления огнем!
– Ты что, и стрелять из него умеешь? – задала я дурацкий вопрос.
– Стрелять в любом положении из любого вида оружия – это то, чем я занимался последние десять лет, – спокойно ответил он. – Ты довольна?
– Еще как! – воскликнула я.
– Понаберут детей! – хмыкнул Шломо. – Вылезай!
Вечером полковник сновал туда-сюда по базе, отдавал распоряжения, принимал расчеты, а я сидела на диванчике в комнате отдыха и смотрела телик. Мне было строго приказано никуда не высовываться.
Нереальное ощущение! За окном – решетка, кусты и колючая проволока. Я на одной из баз ЦАХАЛа, сижу, пью чай и смотрю местный израильский канал на русском языке, откуда тоже не вылезают юмористы. Только юмор еще топорней, практически идеал тупости. Хотя и знакомые лица мелькают – я узнала нескольких журналистов, когда-то работавших на центральных российских каналах.
Наконец Шломо освободился.
– Ну, можно и отдохнуть! Кажется, все!
– Скажи, Шломо, а если в израильской армии служат евреи, то у них и какой-то свой капеллан есть? – спросила я.
– У нас есть военные раввины! Обрати внимание, это офицерская должность, поэтому они проходят военную подготовку наравне с другими солдатами! – сказал полковник. – Главный военный раввин назначается из Генштаба. А сам военный раввинат был создан в 1948 году.
– А что раввины делают в армии?
– Поддерживают моральное состояние солдат и офицеров прежде всего! Проводят беседы, в случае необходимости – практическим советом помогают. Стараются, чтобы бойцы всех национальностей в армии мирно уживались. Если вдруг кто-то погибает, то ритуал проводят. Служба – не из легких, поверь!
В дверь постучали. Шломо мгновенно вскочил и выбежал в коридор.
– Что такое? – спросила я встревоженно, когда он вернулся.
– Прорыв ограждения, – сказал Шломо. – Пошли узнавать, что такое. Штатная ситуация.
Через пять минут постучали снова. Полковник вышел и вернулся, хихикая в кулак.
– А теперь?
– Сходили, проверили. На проволоке – следы шерсти.
– Может, животное какое? – настороженно предположила я.
– Ага, кабан. Но надо убедиться.
Вскоре состоялся новый разговор в коридоре, потом еще и еще. Наконец я услышала, что Шломо на кого-то здорово прикрикнул на иврите.
– Он сходил еще раз, – рассказал полковник, не переставая смеяться, – наконец-то посмотрел по моему приказу на следы. Оказалось – копыта. Потом выяснил, куда они ведут, – в кусты. Сунулся – а там сидит здоровый кабан и жрет ягоды. Теперь вся база гоняет кабана! Есть чем заняться израильским военным на северной базе!
– Ты шутишь?
– Нисколько. Обычная ситуация на базе. Так и приходится учить их всех. Между прочим, это я общался не с новичком, а с руководителем подразделения следопытов, бедуином. Сказал ему, что нажалуюсь его отцу, что он все навыки растерял. Тот так испугался! Может, теперь служить лучше будет и инициативу больше проявлять. Проблема израильской армии в том, что никто не хочет брать на себя ответственность – слишком опасно, у нас же ситуация, приближенная к боевой.
Когда я проснулась на следующий день, Шломо рядом не было, зато на столике стояли кофе и булочки. Он появился примерно через полтора часа.
– Совершали облет границы, – коротко бросил он. – Собирайся, едем на фотосессию!
На сей раз мы отправились в путь на машине устрашающего вида. На крыше у военного джипа стоял настоящий пулемет.
– А это еще зачем?
– Ты же хотела увидеть нечто особенное? – прищурился полковник. – Теперь не дрейфь!
– Куда мы едем?
– В приграничную зону. Вообще-то для туристов она закрыта. Но меня пропустят. Сзади лежит автомат, если что.
– Я даже стреляла из такого два раза! – со смехом сказала я, оглянувшись. – У меня получилось!
– Надеюсь, твои редкие умения и навыки нам не пригодятся сегодня!
– Скажи, Шломо, а зачем тут камни вдоль дорог в кучи навалены? – спросила я.
– Это самый быстрый способ за пятнадцать минут перекрыть все дороги. Подъезжает бульдозер, куча сдвигается на проезжую часть – и все. Дешево и сердито! А ты обратила внимание, что эта дорога – особенная?
– Ну, вся в выбоинах, как будто ее давно не ремонтировали. Трясемся, как по стиральной доске!
– Это потому, что во время второй ливанской тут шли наши самоходки. И гусеницами дорогу изрешетили.
– Что такое «самоходка»? – задала я тупой вопрос.
– Танк себе теперь представляешь? – спросил Шломо.
– Да! – радостно ответила я.
– У него орудие – такая длинная штука – поворачивается по радиусу. А у самоходки движется вверх- вниз.
– Все поняла! – обрадовалась я.
– А вон та дыра справа в ограждении и яма рядом – след от упавшей «катюши».
– Но тут же прямо рядом кибуц, люди живут! Они и его обстреливали?
– Первым! – вздохнул Шломо. – Им тут больше всех досталось. А вообще многие города на севере пострадали. Из Кирьят-Шмоны люди бежали, взяв с собой только документы. Там потом много случаев мародерства было.
– Как страшно это слушать! – сказала я.
– Это – наша жизнь. Каждый день – как на пороховой бочке. А тут неподалеку кладбище есть… Там тоже упала «катюша», как раз в тот момент, когда там наши офицеры сидели, ждали автобуса после траурной церемонии. Все погибли. С тех пор там фотографии висят на тех местах, где кто из ребят сидел. И кусок от снаряда-убийцы там же лежит.
Вскоре мы миновали блокпост. На нем крупными буквами было написано: «Проезд запрещен! Военная зона». Шломо притормозил у шлагбаума и что-то сказал солдатам. Они отдали честь и пропустили нас.
– Здесь находятся станции наблюдения, видишь два ряда колючей проволоки? – сказал полковник. – В частности, бездельники из ООН тут стоят, «голубые каски». Индусы в основном. Посмотри на ту сторону – там пост «Хезбаллы». Видишь их флаг на здании?
– Ты сказал, тут можно снимать? – изумилась я.
– Только делай все быстро!
– А из машины выйти можно?
– Ну, выйди, если надо…
Я пулей выскочила из джипа, прикручивая на аппарат телевик, и сделала несколько кадров. Потом отступила на шаг и сняла еще. Вдалеке раздались несколько хлопков.
– Эй, быстро в машину! – закричал Шломо. – Пригнись!
– Что случилось?
– Нас только что обстреляли.
– Может, поедем назад? – испугалась я.
– Молчи! Поздно. Расстреляют.
Полковник вытащил рацию и начал быстро и отрывисто говорить на иврите. Я сидела рядом, до смерти перепуганная.
– Сейчас сюда вылетят два наших вертолета, и будет маленький ад для этих козлов! – сказал Шломо. – А это еще что такое?
Я обернулась и увидела, что несколько вооруженных людей с ливанской территории приближаются к
