— Ах ты… — начала она, но запнулась, не найдя подходящего слова. Тогда, чтобы не напрягать себя, она зачерпнула пригоршню воды и плеснула в лицо ничего не подозревающему Алану.
Этого было достаточно, чтобы в бассейне Саундфестов началась самая настоящая погоня. Мелани с визгом пыталась уплыть от Алана, вылезти на спасительный бортик и заключить перемирие. Но он не давал ей такого шанса. Проворный и ловкий, он настигал ее быстрее, чем она успевала добраться до бортика, и утаскивал ее вновь на середину бассейна. Оба хохотали как сумасшедшие и изрядно наглотались водички.
Мелани веселилась от души. С Аланом было так просто! Она не стремилась ему понравиться и не краснела от каждого его взгляда или прикосновения. Раньше она ни за что бы не смогла так плескаться в бассейне с симпатичным молодым человеком, пусть даже и лучшим другом ее брата. Неужели это Феликс настолько изменил ее, что она перестала воспринимать других мужчин всерьез?
При мысли о Феликсе настроение Мелани испортилось, и шутливая возня с Аланом потеряла для нее всякий интерес. Она вдруг осознала, что его руки свободно гуляют по ее телу, и что он не особенно разбирает, за что схватить ее, чтобы утащить на глубину…
Алан сразу почувствовал, что с Мелани чтото не так. Она резко погрустнела, словно облако печали затуманило ее ясные глаза. Алан отпустил ее плечо.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Да… просто чтото замерзла, — соврала Мелани.
Они выбрались на бортик, и Алан бережно накинул на плечи Мелани большое пушистое полотенце. Его забота тронула девушку, и ей внезапно захотелось поделиться с ним своей печалью. Она украдкой покосилась на Алана, оглядела его мужественный профиль под копной потемневших от воды волос, широкие плечи, легкий золотистый загар, который солнце оставило на его торсе… Он сидел так близко от нее, что стоило ей лишь чуточку подвинуться, и она ощутила бы прикосновение его бедра…
Мелани покраснела и уставилась на нестерпимо голубую воду бассейна, которую солнце обесцвечивало яркими бликами. Не дай Бог Алан догадается о том, что творится в ее голове! Хотя какое это может теперь иметь значение…
Солнечные лучи рисовали для нее на поверхности воды совсем другое лицо, горбоносое, с заметными морщинками вокруг глаз, с насмешливо кривящимися губами. Ее внезапно охватила страшная тоска по Феликсу, его крепкому горячему телу. Как было бы здорово, если бы на месте Алана сейчас сидел он, и можно было бы протянуть руку и дотронуться до его плеча, услышать его голос. Неужели он говорил ей о любви лишь для того, чтобы затащить ее в постель? Неужели она больше никогда не увидит его?
— Мелани, что с тобой? Ты плачешь?
Девушка очнулась. Алан заглядывал ей в лицо, нежно обнимая за плечи.
— Ннет, все отлично, — пролепетала Мелани, сознавая, что по щекам действительно стекают слезы. — Это все изза солнца.
Алан ей явно не поверил, но всетаки нехотя убрал руку. Мелани Саундфест казалась ему удивительной девушкой. Совсем недавно он увидел ее после двухлетнего перерыва и с тех пор не переставал о ней думать. Мелани заинтересовала его. В ней в избытке было то, чего так не хватало его знакомым девушкам. Алан сознавал, что старомоден в своих вкусах, но ему нравились мягкие, спокойные девушки, не потерявшие еще способности краснеть. Колин нередко посмеивался над ним изза этого.
— Сколько можно ворон ловить, Алан! Десятки красавиц от тебя без ума, а ты нос воротишь! Нельзя же быть таким разборчивым.
Алан молча пожимал плечами. В отличие от Колина он не гнался за легкой добычей. Девушек, готовых сразу упасть в объятия наследника Бэкуортов, находилось немало, но он их упорно сторонился.
— Тебе надо поближе познакомиться с моей сестрицей, — посмеивался Колин. — Она — как раз то, что тебе надо. Рот лишний раз не раскроет.
Удивительно, до чего Колин оказался прав. Красивая какойто мягкой, не броской, но очень выразительной красотой, Мелани Саундфест не была рождена, чтобы блистать на великосветских приемах или рассуждать о политике. Но она была создана для любви, нежной и бесконечной, прекрасной как рассвет и огромной как океан. Один взгляд Мелани был способен разбудить в мужчине поэта, и Алан Бэкуорт с каждой минутой все сильнее подпадал под чары ее незримого обаяния…
Теперь она плакала, и слезы жемчужной струйкой стекали по ее щекам. Алан протянул руку и дотронулся до прозрачной капельки. Изза чего она может огорчаться?
— Если я могу чемнибудь помочь тебе… — неуверенно проговорил он.
Мелани подняла голову и ласково улыбнулась ему. Алан действительно переживает за нее. Она привыкла ни с кем не делиться своими бедами, и все же ей было приятно, что этот серьезный молодой человек с сочувствием смотрит на нее.
— Спасибо, — прошептала она и както сама собой ее голова легла ему на плечо. — Это всего лишь настроение. Оно скоро пройдет.
Алан замер, боясь пошевелиться и прижать Мелани к себе. Она вряд ли догадывается о том, как выглядит ее жест со стороны. Она прислонилась к нему в минуту грусти, и в ее поведении нет ни намека на кокетство. И все же как тяжело сдерживать себя, чувствовать ее так близко и не решаться обнять или поцеловать…
Кэтрин Саундфест, наблюдавшая за Аланом и Мелани из окна картинной галереи, довольно улыбнулась, когда девушка прильнула к молодому человеку. Оказывается, она плохо знает собственную дочь. Малышка совсем не промах. Если правильно разыграть партию (а Мелли явно была на верном пути), Алан Бэкуорт с удовольствием погостит у них еще недельку, а потом и еще…
Уж она, Кэтрин, позаботится о том, чтобы у Алана нашелся отличный предлог для того, чтобы остаться. Она лично пригласит его. Работа подождет. А через неделю — другую Мелани сумеет приручить его. Только бы до ушей Алана не дошли слухи об их возможном банкротстве… Ничего, здесь он будет надежно изолирован от любой досужей болтовни, занимаясь исключительно флиртом с Мелани…
Вечером Мелани сидела перед телефоном в своей комнате и размышляла, стоит ли ей позвонить Феликсу или нет. Сегодняшний день несколько примирил ее с действительностью, и она уже не чувствовала себя такой несчастной, как тогда, когда уходила из его квартиры. Алан был так внимателен к ней…
Вспомнив о том, что он останется у них еще на неделю, Мелани улыбнулась. Кэтрин наивно полагает, что никто не разгадал ее замысел. Алану, разумеется, невдомек, в чем причина небывалой любезности миссис Саундфест, но онато отлично понимает, в чем причина. Мамочка просто решила свести их. Колина нет, а, значит, развлекать гостя придется ей. И кто знает, может, чтонибудь и выйдет…
Только не со мной, покачала головой Мелани. Алан, бесспорно, славный мальчик, но он не Феликс… И девушка снова вернулась к телефону. Он просил ее оставить номер, но она не захотела сидеть ночами у аппарата, дожидаясь его звонка. Следовательно, она должна позвонить первой. И услышать, что он больше не желает тебя знать? — с горечью спросила себя Мелани.
Она подошла к окну и села на подоконник. Гдето под ней комната, отведенная Алану. Может быть, он тоже не спит и точно так же сидит на подоконнике и думает. О чем? Что бы он сказал, если бы узнал, что Мелани Саундфест провела ночь с малознакомым мужчиной и теперь боится ему позвонить? Наверное, счел бы ее идиоткой. Даже если Феликс больше не хочет иметь с ней ничего общего, она обязана лично убедиться в этом, прежде чем хныкать и жаловаться на судьбу.
Мелани подошла к телефону и набрала номер, который успела выучить наизусть. Мучительно длинные гудки, а потом знакомый текст автоответчика. Она прослушала его до конца, но Феликс так и не поднял трубку. Заговорить Мелани не решилась. Его нет дома. Вихрь ночного города вновь подхватил его и понес… Куда? Может быть, снова на Мэйден Хилл, петь любовные песни очередной дурочке?
Феликс вернулся домой в три часа ночи. День был безумно длинным и тяжелым. Но радостным. Семь лет ожидания подходили к концу. Игра завершается полным разгромом противника, и гроссмейстер может наконец выйти из тени. Господи, как часто он мечтал об этом… Подробно представлял себе, как все пройдет. И надо сказать, он не просчитался. Оркестр, управляемый его твердой рукой, не издал ни одного фальшивого звука. Дирижер может насладиться плодами кропотливой работы…
