Как знать, подумал Ралф, может, это именно то, что бедняжке сейчас и нужно. Она совершенно вымотана, как физически, так и душевно.
— Пейте.
Он чокнулся с ней, отпил глоток и смотрел, как она помаленьку отхлебывает из своего бокала.
— Пойду приму душ и переоденусь.
— Конечно, дорогая, почему нет? Я как раз закончу со стряпней и к вашему возвращению накрою на стол.
Вероника поставила бокал на стол и отправилась наверх. Ей понадобилось десять минут, чтобы почувствовать себя приятно посвежевшей. Она облачилась в безупречно сшитые брюки, блузку с множеством крошечных пуговиц, волосы оставила распущенными и немного подкрасила губы.
Когда она вернулась на кухню, Ралф уже раскладывал кушанье по тарелкам, и дразнящий аромат горячего чесночного хлеба возбудил ее аппетит.
Отпив немного вина, она отведала приготовленное им блюдо и воскликнула:
— О-о, как вкусно!
— Gracias.
Ралф лениво отломил кусочек чесночного хлеба, обмакнул в соус и положил в рот. Если у Вероники и появился аппетит, то у него он совершенно исчез, настолько он был обеспокоен состоянием своей партнерши.
Рукава его рубашки были закатаны по локоть, и Вероника смотрела на его руки, такие сильные, с такой смуглой и гладкой кожей. И вдруг поняла, что ей хотелось бы побольше узнать об этом человеке.
— Ралф, вы всю жизнь живете в Австралии?
— Интересуетесь моей биографией? — спросил он с легкой усмешкой, взглянув ей в глаза.
— Интересуюсь, — согласилась она.
— Нас было четверо детей, я самый младший. Родители эмигрировали из Валенсии в Сан-Франциско в надежде обрести кусочек Американской мечты. И ошиблись. — О вопиющей бедности их семьи в Сан- Франциско Ралф рассказывать не стал, сразу перейдя к жизни в Австралии. — Отцу удалось договориться о работе в Мельбурне. Работал он много и тяжело, но через несколько лет все же смог перевезти семью к себе.
Вероника не спускала с Ралфа глаз, чувствуя, что сказано еще далеко не все.
— Значит, вы уже здесь, в Мельбурне, окончили школу?
— Да. Мне даже посчастливилось поступить в университет и успешно окончить его.
— Ох, вот бы и Тони так посчастливилось.
Ралф нехотя доел все, что было у него на тарелке, отодвинул ее и, в свою очередь, спросил:
— А вы, Вероника? Как складывалась ваша судьба?
— Росла и воспитывалась в семье среднего достатка. Частная школа, занятия спортом, университет, друзья, — она слегка пожала плечами и договорила: — Словом, обычная жизнь, ничего особо выдающегося.
— Мне известно, что ваша матушка пострадала в дорожной катастрофе и лежала в коме до конца своих дней. И что до этого жизнь вашей семьи была вполне сносной.
Ох, мама!.. Непоправимая потеря.
Хуже всего было обнаружить, что ее отец растратил чужие деньги и что его собственное здоровье пошатнулось. Все это в совокупности и привело Веронику к столь отчаянному положению, когда она вынуждена была предложить себя человеку, сидевшему сейчас напротив нее.
— Да, это был нелегкий год, — сдержанно охарактеризовала она самый тяжелый период своей жизни.
— А теперь, выходит, вы всем обязаны мне.
— Выходит так.
Он видел, как расширились глаза Вероники, как вздернулся ее подбородок. Гордость и отвага. Но как ее гордость уживается с ее поступком?
А Вероника думала о том, что ей предстояло прожить в этом доме еще четырнадцать месяцев, три недели и четыре дня. Более четырехсот ночей с человеком, который начинал забираться в ее душу. Как бы она хотела ненавидеть его. А вместо этого подпала под власть его ласк. Собственное тело предает ее, а чувства, не спрашивая дозволения разума, воспаряют подчас так высоко, как нельзя себе было вообразить даже в самых необузданных девичьих фантазиях.
Она встала, собрала тарелки, ножи с вилками и отнесла все это в раковину, очередной раз удивившись тому, что этот богач обходится без прислуги. Пока она возилась с посудой, Ралф наблюдал за ней, видел выпрямленные плечи и несколько стесненные движения, и ему страшно хотелось подойти, обнять ее и нежно поцеловать, чтобы она расслабилась, чтобы ушло из ее тела это мучительное напряжение.
Проснувшись в воскресенье, Ралф решил, что им пора как-то разнообразить свое существование.
Когда они заканчивали завтракать, он заговорил об этом.
— Вы упомянули занятия спортом. А каким именно?
Вероника помолчала немного, вопросительно взглянув на него, и ответила:
— Теннис, плавание. — Она отставила чашку и задумалась, что не ускользнуло от его внимания. — Еще тай-бо.
— Здесь имеется неплохой теннисный корт, бассейн и отлично оборудованный гимнастический зал. Выбирайте.
Вероника взглянула на него, и теперь он удивился, ибо она, кажется, не особенно заинтересовалась.
— Теннис.
Ралф кивнул.
— Через полчаса?
— Хорошо.
Она уже была на корте, поджидая его, и они сначала немного разогрелись, а потом сыграли в полную силу.
Он выиграл, конечно. Ничего другого она и не ожидала, ведь он высокий, широкоплечий, невероятно сильный, так что разгромить ее на корте ему ничего не стоило. Кроме того, он не старался ей подыграть, что было приятно.
— Может, еще?.. — спросила Вероника, хотя и не надеялась на реванш.
— Нет, дорогая, на сегодня достаточно, — ответил Ралф. — Иначе вы перетрудите руку.
Они вместе вернулись в дом и поднялись на второй этаж.
— Не хотите помокнуть со мной в ванне?
Вероника перехватила его быстрый взгляд и покачала головой.
— Спасибо, Ралф, но лучше я приму душ.
Она все еще чувствует себя немного скованно, подумал он, предвкушая тот день, когда она проявит инициативу и выдумку в сексуальных забавах. Понимает ли она, какую власть над ним имеют ее руки?
— Жаль, — тягуче произнес Ралф, усмехнулся и, когда они вошли в спальню, сразу же направился в свою ванную.
А Вероника пошла принимать душ, позволив себе насладиться сей водной процедурой без обычной спешки. Потом она облачилась в джинсы и вязаную облегающую маечку. Волосы во всякие замысловатые пучки — гладкие и с прихотливо падающими локонами — она скручивала весьма ловко, а вот пользоваться косметикой не очень любила.
Войдя в спальню, Вероника остановилась как вкопанная, потрясенная видом Ралфа, не потрудившегося хотя бы полотенце обмотать вокруг бедер.
Он заметил ее смущение и удивленно поднял брови.
— Моя нагота вам неприятна?
Не дождавшись ответа, он неторопливо прошел к своему гардеробу и начал неторопливо одеваться.
После ужина Вероника сказала:
