два эпизода: пересадка из вагона в вагон на перроне Ладожского вокзала, а потом переезд через границу. В Питере его могли грубо спровоцировать или задержать по какому-нибудь формальному признаку, а на границе снять с поезда по команде из Москвы. По телу пробежала нервная дрожь. Михаилу Петровичу, решая проблемы бизнеса, довольно часто приходилось принимать рискованные решения, действовать на грани закона, но осуществлять столь авантюрные действия – никогда. Он относился к категории людей, становившихся более сконцентрированными и сосредоточенными при появлении проблем, не раскисал от предчувствия предстоящих боевых действий. Вероятнее всего, именно благодаря этому ему и удалось достичь тех вершин, на которых он сейчас находился, но сегодня был совсем другой случай. В данный момент Сапожников мог просчитать отдельные проблемные эпизоды, но ситуацию в целом представлял плохо. Как будут разворачиваться события? Чем это грозит ему, членам его семьи? Даже учитывая наличие огромного количества влиятельных чиновников, называющихся друзьями, невозможно было предположить, как они поведут себя в трудной для него ситуации, прельстит ли их запах больших денег, которые предстояло потратить Сапожникову для отстаивания своих интересов, или эти люди испугаются возможной огласки за связь с опальным бизнесменом? А то, что после нынешней поездки его имени постараются придать негативный окрас, он не сомневался.
Поезд тем временем плавно подошел к перрону Ладожского вокзала. Сапожников с охранником направился к выходу из вагона одним из первых. Вышли на улицу, легкий ветерок приятно освежал лицо и руки. Александр стоял рядом с вагоном, но при этом развернулся вполоборота таким образом, чтобы, с одной стороны, его было видно шефу, а с другой стороны, его присутствие не бросалось в глаза.
Михаил Петрович подошел к Александру, они повернулись спиной к поезду и руководитель охраны передал конверт шефу:
– У вас пятый вагон.
– Какие-нибудь проблемы были?
– Нет, вроде бы все спокойно, но сейчас лучше пройти в вагон. Мало ли что? Давайте дойдем до второго вагона, там развернемся и двинемся к вашему, как будто шли на посадку с улицы.
Пятый вагон располагался на пути к зданию вокзала, поэтому Сапожников и охранники смешались с толпой прибывших. Видимо, Александр разыграл стандартную ситуацию, потому что все получилось как хорошо отрепетированная домашняя заготовка у классной футбольной команды.
Через полчаса поезд плавно и неспешно покидал Питер. Все еще нервничающий Михаил Петрович держал перед собой свежую газету, переданную Александром, и глазами пробегал по заголовкам статей, не в силах сосредоточиться на их содержании. Немного успокаивало то, что совсем без проблем осуществился первый сложный этап отъезда, но следующий был куда более трудным. К положительным событиям сегодняшнего дня он относил продажу билета на Хельсинки и отсутствие каких-либо попыток блокировать его на перроне Ладожского вокзала. Теплилась надежда, что служба Авдеева считала Сапожникова отыгравшим свою игру и его передвижение по стране и миру не очень ее интересовала. Следовало бы помолиться, но Михаил Петрович не знал, как это делается.
Подтверждая мысль о безразличии к его персоне со стороны спецслужб, переезд Сапожникова через границу прошел без малейших проблем.
– Мама, мне кажется, за мной следят! – спокойно произнес Илья.
– Почему ты так решил, сынок? – испуганно спросила Марина.
– Я запомнил машину, периодически появляющуюся рядом со мной, а когда она исчезает, то на ее месте появляется другая. Таких автомобилей, по-моему, четыре.
– Ерунда, Илюша! Тебе показалось.
– Нет, мама, как только я понял, что это не случайные люди, я записал номера тех машин. Хочешь посмотреть?
Не дожидаясь ответа, Илья подошел к куртке, достал листочек бумаги с цифрами и протянул матери.
Она бросила взгляд на записи и тут же начала судорожно нажимать кнопки на мобильнике.
– У отца телефон не отвечает, но судя по срабатывающему автоответчику, он в России, нет пояснений на иностранных языках о том, что с абонентом невозможно соединиться.
– Мама, а куда он уехал? Его, по-моему, сегодня ночью не было дома. Он разве тебе не позвонил?
– Позвонил вчера, сказал, что у него встреча, а где и с кем, не сказал.
– Ну, ладно, я все равно сегодня никуда не планировал идти, а до завтра попробуем найти отца. Вряд ли что-нибудь может произойти у нас дома. – Конечно, ничего не случится, Илюшенька! Но ты из дома никуда не выходи, пока я не переговорю с папой. Кроме того, я приглашу на всякий случай охранников с его работы. Пусть подежурят во дворе и на лестничной площадке. Надеюсь, до вечера я с отцом свяжусь.
– А если нет?
– Что значит нет?! – истерично взвизгнула Марина, – Конечно, свяжусь…
В последние слова она вложила максимальную уверенность, чтобы передать собственную твердость сыну, хотя понимала, что найти мужа, если он этого не захочет сам, будет не просто. Последнее время Сапожников неожиданно пропадал на несколько дней, не ставя домашних в известность, и так же вдруг появлялся. Марина не выдержала, опустилась на стул и разрыдалась.
– Мама, не надо. – Илья подошел к матери, встал на колени и обнял ее.
В половине двенадцатого Сапожников торопился к стоянке такси. Конечно, он мог направить своих сотрудников в Хельсинки, чтобы его встречали на вокзале, отвезли в аэропорт, купили билет на самолет, но это движение не могло остаться незамеченным, не было гарантии, что не произойдет утечка информации, и без того достаточное количество людей знали о происходящем. Поэтому сейчас без посторонней помощи Сапожникову следовало сделать давно забытые вещи: отстоять очередь на такси, купить билеты в кассе аэропорта и пройти, как простому смертному, паспортный контроль.
Как он и предполагал, билетов в первый класс не оказалось, пришлось довольствоваться бизнес- классом, в котором Михаил Петрович не летал уже лет пятнадцать.
«Ну, и отлично, будем считать, что Всевышний устраивает мне испытания за все мои грехи», – подумал Сапожников. Конечно же это было цинично, и он тут же поймал себя на мысли, что девяносто девять процентов граждан Земли мечтали бы о таких испытаниях – вагонах СВ, такси и полетах бизнес-классом. Их проблема заключалась в том, что Сапожников знал, что представляет собой нечто значительно лучшее, а они – нет.
На борту самолета Михаил Петрович выпил полный бокал коньяка, отказался от еды, аппетит пропал со вчерашнего дня, принял снотворное и уснул. Его разбудила боль в затекшей шее, он сходил в туалет, умылся, почистил зубы и опять уснул, окончательно открыв глаза, лишь когда самолет плавно приземлился на посадочной полосе аэропорта имени Джона Кеннеди в Нью-Йорке.
По местному времени было около четырех часов дня. Это означало, что раньше часов пяти – половины шестого ему вылететь в Хьюстон не удастся, а там он будет ближе к ночи. Распорядок Моти Сапожникову был незнаком, но в любом случае, он решил, что можно попробовать встретиться с Липсицем сегодня, а если не получится – Мотя будет спать или занят – то завтра утром Михаил Петрович поедет к нему без звонка.
Очередь на паспортный контроль была нескончаемой, создавалось впечатление, что весь мир одновременно решил слететься в Нью-Йорк. Офицер на контроле долго разглядывал документы, потом, как водится в Америке, не спеша проверял отпечатки пальцев и сетчатку глаза, спрашивал цель визита и когда Сапожников собирается возвращаться домой. Михаил Петрович начал нервничать, у него даже возникли предположения, что все это происходит не случайно, и он попал под колпак американских спецслужб. Успокоился только после получения своего паспорта. Потом пассажиры с его рейса долго ждали появления багажа на транспортере. Поэтому, когда Сапожников направился по уже знакомому маршруту на пересадку, стрелки на часах показывали начало седьмого.
«Ну что ж, еще есть шанс встретиться с Мотей сегодня», – подумал Сапожников и побежал в терминал, откуда вылетали самолеты в Хьюстон.
Путь запомнился с прошлого раза, поэтому Михаил Петрович, не отвлекаясь и не смотря по сторонам, бежал по аэропорту в надежде успеть на ближайший рейс. На этот раз все складывалось удачно для Сапожникова. Ему удалось купить билет в бизнес-класс на самолет, вылетающий через тридцать пять минут, и, сдав багаж, налегке направиться к выходу на посадку. Уже усевшись в кресло и отпив глоток воды,
