предложенной стюардессой, он вспомнил, что не успел позвонить жене и сыну. Вернее, он не очень хотел это сделать, поскольку опасался выдать свое местонахождение, но надо было как-то узнать – все ли нормально дома.
Как и рассчитывал Сапожников, в Хьюстон он прилетел около девяти часов вечера. На сей раз багаж появился в зале выдачи довольно быстро. Михаил Петрович взял портплед и направился к стоянке такси. Ему показалось, что боковое зрение выхватило знакомое лицо. На секунду затормозив, поискал взглядом, кто же это может быть, и все так же быстро, не снижая скорости, двинулся дальше.
– Миша, куда ты так торопишься? – вдруг услышал Сапожников.
Он повернулся в том направлении, откуда раздались эти слова, и увидел… Авдеева.
– Не надо, не беги, а то не дай бог впопыхах наделаешь разной ерунды.
Глава 18
В глазах у Сапожникова потемнело, по телу мгновенно растеклась слабость. Так бывает, когда осенью небо затягивается темными тучами, начинает невыносимо болеть голова и совсем нет сил, чтобы сделать даже один шаг. Это ощущение жило в нем всего несколько секунд, потом, непонятно отчего, вдруг стало очень легко. Сапожников сделал вздох полной грудью и без дрожи в голосе спросил:
– Откуда ты здесь?
– Из Москвы, – как всегда лаконично ответил Авдеев.
– Я понимаю, что из Москвы, но зачем ты сюда прилетел?
Задавая свой вопрос, Сапожников, конечно, издевался над собеседником, но в последнюю секунду он поймал такой жизненный кураж, что сейчас уже ничто не могло его остановить. Тот самый случай, когда у Сапожникова хватит смелости и плюс к этому безрассудства, чтобы высказать Авдееву все слова, накопившиеся в нем за последние месяцы.
Антон, явно готовый к такой реакции Сапожникова, спокойно, методично, как учитель ученику, ответил:
– Когда мы поняли, что ты полетел в Хьюстон, то посчитали, что будет лучше, если ты окажешься здесь не один.
– Хорошее объяснение. А почему вы решили, что я полетел в Штаты?
– Все очень просто. Ты весь вечер не отвечал на звонки, а местоположение твоего телефона установить не удавалось – батарейка была удалена из него. Так мог поступить только профессионал, поставивший перед собой задачу «потеряться». Если предположить, что сделано это неслучайно, то значит, ты умышленно попытался исчезнуть.
– Я ничего не делал с телефоном.
– Вероятно, это сделали твои сотрудники. У тебя достаточное количество профессионалов, и такие простые вещи осуществляются автоматически.
– Да? – удивленно произнес Сапожников. – Я и не знал.
– А тебе и не надо. Твой отключенный телефон подвел нас к мысли, что ты предпринял попытку покинуть Россию. Здесь, надо признаться честно, ты нас переиграл. Мы были уверены, что для себя ты уже закончил участие в нашем проекте, и потому своевременно не поставили запрет на выезд за границу.
– А что, могли?
– Запросто! Но через десять минут после твоего пересечения границы мы имели информацию об этом. Дальше все банально и просто. Пока ты летел из Хельсинки, я совершал параллельный маршрут из Москвы, но только в Хьюстон я вылетел на полчаса раньше, чтобы иметь возможность встречать тебя здесь.
– Здорово! Восхищаюсь вами!
– Спасибо, а я тобой!
– Мы же из одной песочницы, – с улыбкой произнес Сапожников.
– А вот это – вряд ли! Я думаю о стране, а ты о себе и своих жизненных интересах.
– Прекрати! – резко сказал Сапожников.
– Хорошо. Закончим экскурс в историю и перейдем к делу. Сейчас мы пройдем на стойки вылета, купим два билета и полетим в Нью-Йорк.
– Зачем?
– Затем, что завтра мы вместе полетим оттуда в Москву.
– А ты уверен, что я хочу лететь завтра в Москву?
– Да, потому что этого хочу я, – на последнем слове Авдеев сделал акцент, – и у тебя нет ни малейшего шанса поступить как-то по-другому. У тебя там семья, единственный сын.
Намек был настолько прозрачным, что Сапожников в ту же секунду воскликнул:
– Что с ними?
– Пока ничего, – спокойно ответил Авдеев.
– Что значит пока? – Сапожников стал судорожно набирать домашний номер, потом передумал и решил позвонить Марине на мобильный.
Находясь в Штатах, он использовал другой телефон, номер которого был известен многим его знакомым. Позвонить домой раньше Михаил Петрович не решался, боясь себя обнаружить. Сейчас же, когда конспирация потеряла всякий смысл, следовало удостовериться, что с Ильей и Мариной все в порядке.
В Москве было раннее утро, и тем не менее Марина ответила почти мгновенно. Голос ее дрожал, и Сапожников понял, что жена не спала.
– Алло, Марина, доброе утро! У вас все в порядке? – начал он без предисловий.
– Миша, ты где? – резко спросила Марина вместо ответа.
– Я в Штатах, нужно было срочно улететь.
– У нас опять плохо. За Илюшей следят, мы решили, что он не будет выходить на улицу до тех пор, пока ты не решишь эту проблему.
– Откуда ты знаешь, что за ним следят?
– Он сам заметил. Одни и те же машины ездят за ним, он записал их номера.
Сапожников посмотрел на Авдеева, тот, явно понимая, о чем идет речь, отвернулся в сторону.
– Подожди секунду, – сказал Михаил Петрович жене и зажал рукой телефон. – Ваши дела? – спросил он у Авдеева.
– Наверно.
– Что значит наверно? Отдай немедленно команду, чтобы сняли слежку за моим сыном и больше этого не делали.
– Перед посадкой в Нью-Йорке, – спокойно сказал Авдеев.
– Марина, ты меня слышишь? Все в порядке. Я думаю, что Илюша обознался, но через пару часов, когда народ проснется, я постараюсь узнать, в чем дело, и договорюсь. У него есть чем заниматься дома?
– Конечно, – уже успокаиваясь, ответила Марина.
– Ну и хорошо, пусть сегодня никуда не выходит. Я вам позвоню!
– Считаю, на этом нынешнее твое американское турне закончено, пойдем на посадку, – произнес Авдеев.
– Пойдем.
Мобильный телефон Сапожникова заиграл приятной нарастающей мелодией. На дисплее высветились цифры незнакомого номера. Авдеев машинально потянулся к телефону, зажатому в руке Сапожникова. Михаил Петрович резко отдернул руку и нажал кнопку ответа.
– Алло, Миша! Это Мотя!
От этих слов Сапожников потерял дар речи. Телефон был неплотно прислонен к уху, поэтому Авдеев услышал, кто звонит. Даже на него это произвело такое впечатление, что он застыл как столб и стоял в таком положении, не в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой, хотя ему следовало остановить разговор и попытаться отобрать у Сапожникова трубку.
Первым в себя пришел Михаил Петрович. Он спросил:
– Откуда ты взял мой номер телефона?
– Ты мне сам его давал в прошлый приезд. Забыл?
– Да, но сейчас вспомнил. Слушаю тебя.
– Ты, насколько я понимаю, в Штатах?
– Да!
