– Я что, знаю?
– Это они на тебя вчера напали?
– Я не знаю, кто на меня напал.
– Опять двадцать пять, – сказал следователь.
– Тебе что, все равно? Хочешь, чтобы тебя посадили?
Валерий усмехнулся.
– Вы разве не видите, что все равно?
Следователь сжал голову руками.
– Вижу, – сказал он, – вижу. И думаю: что же с тобой такое сделали, чтобы тебе все равно было? Сидит молодой, красивый парень, директор кооператива сидит, и что? И ему все равно, что на воле, что в зоне? Во что же у нас воля-то превратилась?
– Кончай бодягу, начальник, – сказал Валерий, – у тебя убийство, тебе убийца нужен, пальчики имеются, убийца налицо, что ты психологию разводишь? Позвали бы людей, сделали бы слоника, и раскололся бы я, как миленький…
– Заткнись, Нестеренко, – сказал Аршаков. И опустился на крякнувший под ним стул. Некоторое время он молчал, перебирая бумаги, а потом спросил:
– Тебя кто в прошлый раз допрашивал, с этими парнями? Сивашенко?
– Я вас не различаю.
– Сивашенко… Что он тебе сказал? Что это за глупость пороли, что, мол, ты на парней напал? Он тебе угрожал?
– Вы меня об убийстве допрашиваете или о чем?
– Я хочу понять, чего ты такой злой. Что тебе Сивашенко сделал, чтобы ты на нас волком смотрел? Взял те деньги, которые не взяли рэкетиры, да?
Нестеренко молчал.
Следователь скрипел ручкой по какой-то бумажке.
– Можете идти, гражданин Нестеренко, – сказал он.
Валерий поднял голову:
– Вы меня отпускаете?!
– Ты под следствием. Дай подписку о невыезде и катись. В пределах МКАД.
– Почему вы меня отпускаете?
– Чтобы ты нас различал.
Валерий молча подписал бумажки и встал со стула. Когда он был уже у двери комнаты, следователь негромко окликнул его:
– Погоди.
Валерий остановился. Аршаков сидел за столом: молодой, не по годам грузный, со смешными ежевиковыми глазами за толстыми стеклами очков.
– Ты хоть скажи: эти твари тебя сами отпустили, или ты сбежал?
Валерий покачался с носка на пятку, хотел было что-то сказать, но привычки говорить с ментами у него не было, он промолчал и вышел.
Через полчаса Валерий явился домой. На скрип проворачивающегося в замке ключа из кухни выглянул Петрович:
– А тебя тут искали, – сказал он, – участковый. Убийство в твоем кооперативе-то.
Сведения у Петровича были, прямо скажем, не первой свежести.
– Я из прокуратуры, – ответил Валерий.
В коммуналке уже собралась вся компания: сидели оба близнеца, Аркадий, Генка Сухой и грузин- шашлычник. Максима не было – он охранял Шакурова, и Шакуров поехал с утра в Шереметьево растаможивать партию определителей валюты – фирма понемногу расширялась.
За те пять месяцев, в течение которых Валерий из бывшего зека стал директором кооператива, комната его в коммуналке не сильно изменилась. С голых стен все так же свисали отороченные пылью обои, да Мишка приволок и повесил на стену здоровенный календарь с голой бабой в черных туфельках.
Кроме того, в комнате появился стол. Валере он достался бесплатно: Иванцов переоборудовал свои кабинеты. Всю совковую канцелярскую мебель вынесли во двор и в коридор, откуда ее и растаскивали на халяву все желающие.
– Как Сашка? – спросил Сазан.
– Сашка в Шереметьево поехал, и Максимка с ним, – сказал Генка.
– Все из-за него, из-за Сашки, – заявил Аркадий, – сволочи какие! Я вчера в конторе штаны оставил, совсем новые штаны – тоже сперли!
– А ты не рыпайся, – сказал Генка, – ишь, какой пугливый! Пока Сазан за тебя мазу тянул, ты довольный был, а теперь потянул за Сашку, так ты рыпаешься!
