меня в лагере делся? Ты на личико свое погляди, ты как девка красная, тебя бы через шконку с таким личиком перегнули в полминуты, знаешь?
Валерий молчал.
Старик выпустил парня.
– Значит, «ТТ» ему нужен. А «стечкина» не надо случайно, а? Или, может, тебе «маверик» или «моссберг»?
– «Моссберг» дорого стоит, – сказал Валерий.
– И потом, в чем я его носить буду?
– Футляр от скрипочки подберешь, – сказал Шутник, – отличная скрипочка, хорошо играет, однообразно… А зачем тебе пушка? – С одними ребятами надо разобраться.
– Слыхал, слыхал… А если это мои ребята?
– Не думаю. Я так думаю, что эти ребята с тобой много чего не поделили.
– Поэтому ты ко мне и пришел. Так, мол и так, – в беде я. Скажи на милость! Без меня он волыну найти не может! Это ты гранатомет без меня найти не можешь, а волыну добудешь в два дня! – Мне надо сегодня, а не через два дня.
– Не перебивай старших, когда говорят, Сазанчик! Ему Шерхан не нравится! Он на Шерхана с «макаром». А на танк ты с «макаром» не ходил? У тебя всегда такое настроение: ах, танк на меня наехал! Подать его сюда, такого-сякого! Ща я гусеницы ему оборву! Ща я пушку ему на жопу переставлю! Ща я его из «макара» как бабахну! Валерий молчал.
– На тебя Шерхан-то наехал?
– Нет. На знакомых. Сначала на кореша моего наехал, а потом уж я сам других засветил.
– И за что ты на них пашешь, я имею в виду тех, на кого Шерхан наехал?
Валерий сидел, не шевелясь, уткнувшись взглядом в сложенные на коленях руки.
– Помогли мне люди, – сказал он, – и я должен помочь. Ссуду надо отдавать.
– Какую ссуду?
– Ссуду они мне на кооператив дали. Под залог.
– Какой залог?
– Комната. Ну, и, конечно, оборудование, которое куплю, тоже в залог.
Старик несколько мгновений молчал.
– Так, – протянул он насмешливо.
– Значит, за ссуду? Другие на этом деньги гребут лопатой, зону греют, людям помогают, а с тебя за это твою же хату берут? Да твоя квартира впятеро больше ихней ссуды стоит, а через год в сто раз подорожает! Ты-то понимаешь, что, если сдохнешь, они твою хату под себя подгребут, а бабку на улицу выкинут! Они тебя под пули подставляют! Сзади трахают! Да если я такое расскажу, то все воры в Москве глаза оборвут от смеха! Твои друзья такие беспредельщи-ки, что за ними никакой Шерхан не угонится! Это надо, чтобы вышибала еще и платил тем, за кого он шкуру кладет!
– Я не вышибала! – вскрикнул Валерий.
– Я не за бабки!
– Ах не за бабки! Он за бабки не хочет, он просто башку под электричку сует! Они, ты думаешь, тебя за это уважают? Нет, они хихикают!
Шутник встал и демонстративно отвернулся к окну.
– Придурок, – процедил вор сквозь зубы.
– Глаза бы мои на тебя не глядели, кооператор! Сколько тебе маслят нужно?
– Сколько влезет.
– Это все? – Нет, не все. Я слыхал, что тут один мужичок был, тротилом промышлял. Двойным ведром с завода вытаскивал. – А хоть «КамАЗом». Это не фраеров!
Валерий молчал.
– Ладно, – сказал Шутник, – видишь сумку? Отнесешь Кубарю, там тебе дадут, чего просишь. Иди.
Валерий покачал головой: – Не.
– То есть как это нет?
– Не понесу я этой сумки.
Шутник смотрел на Валерия. Потом щелкнул пальцами, и в дверях возникли двое быков. – Вы только посмотрите на этого парня, – сказал Шутник. – Он приходит с просьбой, большой просьбой. Его честные люди просят о маленькой любезности – отнести сумку туда, куда надо. Честные люди делают ему одолжение. И что же он говорит? Он посылает честных людей, как полагается посылать прокурора!
Быки нехорошо усмехнулись.
– Я тебя спрашиваю, Сазанчик, ты отнесешь сумку?
– Нет.
Старик отставил чашку.
