– А кровь на одежде Нестеренко совпадает с его собственной группой крови?
– Нет, – сказал эксперт.
«Жаль, – мелькнуло в голове следователя, – значит, все-таки он убил».
– Но у Нестеренко и его бухгалтера одинаковые группы крови, – докончил эксперт.
Аршаков вновь принялся за поиски.
Следователь Аршаков был въедливым человеком.
Другой на его месте вполне бы удовлетворился арестом Нестеренко. Неважно, угрохал тот или не угрохал своего бухгалтера. Важно, что можно было списать на него преступление, переведя дело из расходной статьи отчетности в доходную.
История, рассказанная Нестеренко, была чушью собачьей. Однако версия, составленная на основе улик, свидетельствующих на первый взгляд против Нестеренко, тоже оказывалась не очень-то правдоподобной.
Судмедэксперт сказал, что бухгалтер был убит около двух часов ночи. Что до двух часов ночи человек может делать на работе? Пить? Но бухгалтер не пил. Спешно чистить отчетность по случаю завтрашнего прихода налогового инспектора?
Но ни с какой документацией Аркадий Устинович перед смертью не работал, вон она – как лежала поверх сейфа, так и лежит. Более того, под столом валялась книжка в пестрой обложке, вот ее-то бухгалтер и читал, видимо не зная, чем заняться.
Тщательные поиски ничего не дали, это-то и настораживало Аршакова. В самом деле, помещение было выдраено в восемь вечера, но осталось таковым и после пьяного убийства. Ну мыслимо ли, чтобы двое, выпивая, не запакостили стол, не забросали его хвостиками колбасы и хлебными крошками, не оставили ничего, кроме бутылки с отпечатками пальцев Нестеренко и мертвеца без следов содержания алкоголя в крови?
В углу стояли ящики с разным съедобным добром и почему-то коробка с одноразовыми бритвами. Аршаков подумал, что если пройтись по счетам этого кооператива, то много интересного можно вытряхнуть.
Следователь молча досматривал коробки, отодвигал холодные, с выпученными глазами дисков агрегаты, искал хоть одно доказательство того, что в помещении ночью побывал не Нестеренко…
Увы! Ночной убийца – хозяин кооператива или кто-то другой – совершенно не подумал о следователе Аршакове и не оставил для него ни грязного рубчатого отпечатка ботинка, ни ворсинки в неровности стены, ни, на худой конец, окурка.
Зазвонил телефон. Аршаков поднял трубку.
– Алло, – сказали в трубку, – это Митька. Где Сазан?
– Сазана нет, – ответил Аршаков, – а что передать?
– Он орехи свои будет брать, – осведомился раздраженный Митька, – или как?
– Я возьму, – сказал Аршаков, – когда?
– Это Петька, что ли? Ты кто?
– Я новенький, – сказал Аршаков. – Вазген.
– А. Ну, в два. Около кафе «Ромашка», знаешь? Я в синей «пятерке» буду.
Через час Митька Сухарев, экспедитор московской городской краснознаменной фабрики им. Бабаева, притер свою «пятерку» к тротуару.
К нему немедленно подошел толстый увалень-армянин в замызганном свитере.
– Ты Митька? – спросил армянин, наклоняясь к опущенному стеклу.
– Я Вазген.
«Опять Сазан под крыло черножопых берет», – с раздражением подумал Митька, но вслух ничего не сказал, а вылез из машины и, открыв багажник, предъявил Вазгену огромный импортный мешок с чищеным орехом, пришедший из далекой африканской страны в счет расплаты за советские «МиГи».
Митька с Вазгеном перетащили мешок в принадлежавшую тестю Вазгена «девятку» и залезли на заднее сиденье. Помощник Вазгена, Воронцов, сидел за рулем.
– Сколько? – спросил Вазген, замирая. Совокупные финансы Вазгена и Воронцова составляли девяносто рублей, до получки оставалась еще неделя.
– Скажи Сазану – две сотни. Я с ним сам рассчитаюсь. Чего он не пришел-то?
– У него же проблемы, сам знаешь.
– Это с Волком, что ли? – настороженно сказал Митька.
Митька, по правде говоря, мало что знал о делах Валерия. Так, слышал звон, но почему-то не хотел выглядеть неосведомленным. С таким же успехом он мог ляпнуть любую другую кличку.
– Ну, с Волком, – осторожно согласился Аршаков и вдруг хлопнул себя по коленке.
– Ишь ты! Все уже растрепали! Ты чего слыхал?
Но Митька вдруг застеснялся.
– Ладно, нечего мне тут с вами, – забормотал он, – смена начинается.
И полез из машины.
