тушенкой лежат, прямо у стенки, у склада замок сбит! За тушенкой грузовик приехал, а не за Сазаном!
Шерхан глянул на Рыжего.
– Так разыщи тех, кто за тушенкой поехал, – приказал Шерхан.
Рыжий вышел. Шерхан, пришурясь, глядел ему вслед. Положение было скверное.
Дело мыслилось так, что в кооперативе будет учинена кража, а еще лучше, если кто задержится там на ночь, – убийство, пропадет тачка, а Нестеренко в это время будет уже гнить под кустом. Но, конечно, в ментовке не будут знать, что Нестеренко гниет под кустом. В ментовке объявят всесоюзный розыск на Валерия Нестеренко, двадцати шести лет, имеет судимость, убил в пьяной ссоре кореша и сделал ноги, оставив на бутылке свои пальчики… А теперь Нестеренко жив.
Впрочем, вряд ли Нестеренко выпустят, не такая у нас ментовка, чтобы с такими уликами людей отпускать, портить раскрываемость преступлений.
Эх, надо, надо было вчера ночью валить поганца Рыжего, а Нестеренко развязать и назначить на его место!
Рыжий вышел от Шерхана весь красный. Во дворе Леська по-прежнему вылизывал языком тачку. Лизать ему было еще долго. К тому же Леська начал с верха машины, где грязи было поменьше. Сейчас он лизал переднюю дверцу и с вожделением поглядывал на имеющееся рядом ведро с тряпкой.
Боевики собрались вокруг и комментировали происходящее: – Так ее, так! Как баба клиента.
– Ты ее на язычок возьми, на язычок…
Рыжий и Шанхайчик вместе сели в машину, и та выкатилась со двора.
– Не везет Леське, – сказал Шанхайчик, – из-за какого-то мороженщика весь язык истер.
– Это не из-за мороженщика, – сказал Рыжий, – это из-за шефа.
Шанхайчик насторожился.
– Плевал шеф на мороженщика, – продолжал Рыжий, – шеф с нами хочет разобраться. Рубишь мысль? Он разбил его тачку и натравил на меня Нестеренко. Если бы ты с Леськой не завернул ко мне, я был бы уже мертвый. Понятно?
– А я? – задумчиво спросил Шанхайчик. – Я какой был бы?
– Да на что ты шефу нужен? Он вон и Леську не жалеет. А ты – мой человек.
Отпустив Нестеренко, следователь Аршаков послал своего помощника обыскивать помещение фирмы, а сам поехал в ресторан, в котором, по его словам, вчера вечером был Валерий.
В ресторане было светло и по-утреннему тихо. Официант в джинсах небесного цвета ставил стулья на столы спинками вниз. Он опознал по карточке Нестеренко, как человека, бывшего вчера в заведении и покинувшего его около десяти. Официант сказал, что тот был в ресторане с постоянным клиентом, вполне респектабельной шишкой по фамилии Иванцов.
– А ничего необычного с ним не произошло? – спросил Аршаков.
– Нет, – меланхолично ответил официант.
Прямо из ресторана Аршаков позвонил Иванцову. Секретарша голосом Снежной королевы сообщила ему, что господин Иванцов имеет место быть на презентации в «Президент-отеле», откуда вернется только в конце дня. Относительно взаимоотношений товарища Иванцова и товарища Нестеренко она сказать ничего не могла и объяснила Аршакову, что у «Авроры» клиентов куда больше, чем булыжников на Красной площади, и что она, секретарша, не адресный стол, чтобы всех помнить.
Аршаков поехал обратно в кооператив Валерия. Во дворе на лавочке судачили старушки, и продавщицы магазина ныряли у запертой двери, как испуганные белые мыши.
Аршаков обошел квартиры, выходящие окнами во двор, спрашивая, не слышал ли кто криков вчера ночью и не заметил ли чего-нибудь необычного, но никто не проявил к нему интереса, за исключением старой и довольно опрятной леди, проживавшей в коммунальной квартире номер пятнадцать. Леди взяла Аршакова за пуговицу и потребовала от московской прокуратуры принятия немедленных мер по отношению к поселившемуся на чердаке без прописки инопланетянину.
Вино свободы уже ударило российским жителям в голову.
Аршаков вновь осмотрел подсобку. Наружная дверь запиралась на большой висячий замок. Дальше шел маленький коридорчик с разбитым цементным полом и сразу же – другая дверь с обыкновенным замком. Оба замка не носили никаких следов повреждений и были открыты, как убедился Аршаков после тщательного исследования, несомненно, ключом. Однако это ничего не значило: Нестеренко утверждал, что ключи у него украли.
Помощник следователя Воронцов, студент-заочник юридического отделения МГУ, встряхивая могучей соломенной гривой, диктовал протокол осмотра помещения.
Помещение было довольно велико: у задней стены стояло английское оборудование для производства мороженого и несколько здоровенных холодильных камер. Ближе к входу, сверкая вычищенными боками, сфудились тележки для мороженого.
– Аккуратный, черт, – сказал с одобрением Аршаков. – Очень, – отозвался помощник. – Заставлял ребят стирать передники каждый день. Однажды подошел к своему парню – а тот торговал в несвежем переднике, – и тут же его рассчитал. «Продавец, – говорит, – должен быть белый, как его мороженое. А если он грязный, так вдвое меньше продаст».
Помолчал и добавил: – В восемь часов тут все выдраили, как перед парадом.
Аршаков снял трубку и набрал номер.
– Вазген Аршаков, – сказал он, – как там результаты экспертизы?
– Бухгалтер пьян не был, – ответила трубка.
