Валерий поглубже зарылся носом в землю и руки употребил таким образом: левую запустил в штанину, где лежал трофейный «вальтер», правую же в узелок, где среди прочих полезных вещей имелся дареный «глок». Когда-то Валерий неплохо стрелял по-македонски, сиречь из двух стволов сразу, и сейчас расценивал свои шансы весьма высоко. Из публики, имевшейся вокруг, следовало бояться только Шерхана, да, пожалуй, Артема: остальные держали автоматы словно половники и вели бы себя при внезапном нападении не лучше, чем детсадовцы в захваченном террористами автобусе.
Шерхан между тем вышел под навес и уставился в пустой двор, отороченный неровной кромкой забора. Артем внимательно следил за ним: Шерхан умел лаяться.
– Где ящики? – спросил Шерхан.
– На складе, – с гордостью ответил Артем.
Шерхан пошевелил губами, что-то обдумывая, и молча пошел назад вдоль помоста.
– Что это? – вдруг сказал Шерхан.
– Бомж, – ответил Артем, – приехал в вагоне. Ничего мужик, еще молодой.
– Ну-ка растолкай его, – сказал Шерхан.
Пальцы Валерия покрепче обхватили обе волыны.
– Шерхан, – закричал кто-то со второго этажа, – тут Рыжий звонит насчет Борика!
Шерхан махнул рукой – и оба бандита исчезли за торцом здания.
Через некоторое время Артем вернулся. Люди почти все спали: бомж дрых, уткнувшись лицом в половую тряпку. Артем молча саданул его носком ботинка туда, откуда растут ноги, и бомж довольно резво вскочил.
– Пошли, – сказал Артем, – еще надо пошабашить.
Валерий тер опухшие глаза.
– Слушай, – сказал он, – сколько времени! Кошки и те уже спят!
Был действительно двенадцатый час ночи.
– Пошли, – зло повторил Артем.
На этот раз Артем отпер дверь склада и впустил Валерия внутрь. Велел ему взять ящик и пошел впереди по черному, истекающему влагой коридору, в самом конце которого одинокой луной горела двадцатипятиваттная лампочка.
– Вот сюда, – сказал Артем, не пройдя и половины коридора и указывая вправо.
Валерий увидел новый выход и за ним – передний двор фабрики, очень чистый и пустынный. Перед воротами стоял желтенький «рафик», а у самой стены – скромная баринова «девятка» с тонированными стеклами.
Валерий послушно бухнул ящик на указанное ему место у входа.
– Таскай тут, – неожиданно распорядился Артем, – а я пойду других раздобуду.
– Все таскать?
– спросил Валерий.
– Самые легкие. И вот еще – видишь окошко наружу?
– Гм, – сказал Валерий. Окошка наружу он не видел. Окошко было закрыто тремя рядами коробок, и увидеть его было весьма затруднительно.
– Вот когда окончишь, – наставительно пояснил Артем, – надо, чтобы ты окошко видел. Чтобы мог сесть к нему и вдыхать у окошка ночной воздух.
Валерий кивнул.
Он проработал часа два. Вскоре на переднем дворе фабрички выросла целая баррикада из ящиков. Впрочем, таскали не все: двое ребят рангом повыше и сам Артем сидели в сторонке и дремали. Через час вышел Шерхан, обозрел сооружение и отдал приказ кое-что переставить.
Валерий счастливо избег его внимания, укрывшись на время в гальюне.
Было уже два часа ночи, когда дислокация ящиков вчерне завершилась. Парней созвали на передний двор. Артем критически оглядел бомжа как человека, к серьезной работе пока непригодного, и велел ему перетащить еще десяток в дальний конец коридора от окна.
Прошел вместе с ним до указанного места, сказал «не дрейфь» – и сгинул.
Валерий убедился, что, кроме него, в подвале никого нет и, пристроив последний ящик, двинулся дальше по коридору. Лучшего места, чем этот обширный подвал, специально предназначенный для хранения и отрезанный от прочего мира двумя обитыми железным листом дверями, раскрытыми нынче только по причине спешной разгрузки, для заложника было не найти.
Притом Валерий заметил, что ящики оттаскивали от окон, ведущих во двор. Однако в конце коридора виднелась еще одна дверь – сейфовая, с железными ребрами, и по всем приметам ее окошечко тоже выходило во двор, но никто эту дверь не трогал.
Поэтому, оставшись один, Валерий немедленно двинулся к двери в конце коридора.
Света над дверью не было. Пахло, как в замке графа Дракулы, и с кабелей и труб, тянувшихся по потолку, свисали оборванные клочья стекловаты. Валерий пожалел, что не стал учиться в лагере нелегкому мастерству медвежатника.
Валерий приложил к двери ухо. Послышалось или нет? Легкий какой-то шорох. Даже писк. Или это
