Царьков молча положил бумагу на стол и вышел из кабинета. Через минуту за ним выскочил Санька.
Царьков стоял у входа на склад, неторопливо щелкая зажигалкой. Огромный дуб посреди двора тянул изломанные сучья к небу, и где-то в середине этих сучьев запуталась большая желтая луна.
— Ты что, Яша? — спросил Синицкий.
— Я не понял, Санек. Мы ловим Спиридона или мы ставим «крышу»?
Саня как— то криво пожал плечами.
— Яша, — сказал он, — так же не бывает, чтобы везде был сортир, а ты бы сидел посередь сортира, весь белый, как рафинад. А «БМВ» на «козле» действительно не догонишь.
Царьков выкинул в снег сигарету, дернул краем рта и полез в патрульный «уазик». «Ты не работаешь на закон, гы шестеришь на Гришку Молодарчука», — вспомнил он слова Колунова.
Глава 12
Валерий вернулся в Тарск во вторую неделю марта глубоко под вечер. Московское шоссе шло, почитай, мимо самого дома Игоря, и Нестеренко свернул на обледеневшую, слегка присыпанную рыжим песком дорогу. Окна бывшего дома Игоря мягко светились, в раскрытых воротах стояла черная «Волга» — служебная машина Санычева.
Валерий велел ребятам подождать его в машине и поднялся на крыльцо. Дверь дома была заперта, и Валерий надавил на звонок. Но звонок, видимо, испортился — во всяком случае, Валерий ничего не услышал, и дверь ему никто не отворил. Валерий постучал — тоже без толку. Нестеренко вздохнул и пошел вокруг дома по узенькой ледяной ложбинке, выдолбленной падавшей с крыши капелью. Освещенное окно находилось сбоку — это была кухня. Занавески были раздернуты, Виктория Львовна, в белом передничке и черной юбке, жарила на сковородке курицу. Рядом стоял Санычев и что-то говорил ей. Нестеренко уже поднял руку, чтобы постучать в окно, но тут Санычев молча обнял женщину, развернул к себе и стал исступленно целовать, Виктория Львовна сначала упиралась, а потом заплакала и начала отвечать ему тем же. Нестеренко стоял в ночной темноте в полуметре от окна, и глаза женщины, сияющие и грустные одновременно, глядели, казалось, прямо на него.
Она держала на весу жирные от курицы руки осторожно, видимо, опасаясь запачкать ими костюм директора, а Санычев опустился на колени и стал торопливо развязывать тесемки передника.
Валерий неслышно отошел от окна. Вернувшись на дорожку, он внимательно оглянулся: снег на участке лежал еще в полметра высотой, но оттого, что Валерий шел не по снегу, а по ледяной корке вокруг дома, следов его на корке не осталось.
— В гостиницу, — коротко приказал Валерий, садясь обратно в джип.
— Что, перетер с директором, — поинтересовался Муха, кивая на санычевскую «Волгу».
— Потом. Ему сейчас не до меня, — неопределенно ответил Валерий.
Дверь квартиры Яши Царькова была прикрыта неплотно, и сквозь нее доносилось гудение телевизора. Валерий несколько раз позвонил в дверь, а потом толкнулся и вошел.
Царьков сидел за усыпанным крошками столом на крошечной кухне, и посреди этого стола располагалась неприступная и стройная, как фригидная манекенщица, бутылка водки. Кроме бутылки и стакана, на столе ничего не было. На подоконнике орал старенький телевизор, весь в рябых сполохах.
— По ком поминки? — спросил Нестеренко, подходя к столу и опасливо нюхая содержимое стакана. Царьков поглядел на него мутными глазами.
— А где вас, собственно, черт носил, Валерий Игоревич?
— А тебе что?
— Просто помнится, вас отпускали под подписку о невыезде.
Сазан развел руками.
— Дела. Срочные переговоры и важные контракты.
— У вашего брата когда срочные переговоры, свободная жилплощадь в моргах резко уменьшается… Новость слышал?
— Какую?
— Наши доблестные правоохранительные органы в результате оперативной работы блестяще раскрыли самое громкое заказное убийство в Тарской области — убийство главного технолога завода «Заря» Игоря Нетушкина.
— И кто же…
— Как кто? Некто Когут Павел Спиридонович, безработный, дважды судимый. Общеизвестное наименование — Спиридон.
— А какие доказательства, что это он? — усмехнулся Валерий.
— Помилуйте, Валерий Игоревич? Вот уж от кого не ожидал, так это от вас. Промеж вас такая любовь да согласие были, что наши местные гробовщики уже заранее руки потирали и расценки готовились поднимать…
— Так какие доказательства?
— На комбинат он наезжал? Он. Игорь его по морде пытался съездить? Его. Лесько, который в тебя стрелял, — его кадр? Опять-таки его…
— И кто исполнил Игоря?
— Лесько.
— А что ж ты говорил, что он пьяный был?
— А это чьи были показания, что он пьяный? Трех оперов из седьмого отделения? Так их вызвал к себе зам Молодарчука и в ходе непродолжительного разговора установил, что ничуть он пьяный не был, а притворялся, а врали они затем, чтобы выгородить коллегу…
— Так когда они врали-то, — сказал Сазан, — не понял. Когда коллегу выгораживали или когда начальству угождали?
— Что-то ты сложности в жизни любишь, Валерий Игоревич, — усмехнулся мент.
Они помолчали.
— Зачем ты попросил меня разыскать Верховцева? — спросил Царьков. — Ну барыгу, который продал векселя «Бенаресу»? Ты же знал, что «Бенарес» — это красная контора?
Нестеренко слегка напрягся:
— А ты что, разыскал барыгу?
— Heт. Он пропал. Я думаю, что его убили.
— Кто?
Мент помолчал.
— Получается, что те, кто получил векселя, и убили.
Слабо икнул и вылил остатки мутноватой водки в граненый стакан.
— Хочешь? — спросил он.
— Не пью.
— Ну что за бандит такой пошел, — сказал Царьков. — Менты, получается, пьют, а бандиты нет.
— Работа у тебя паршивей, вот ты и пьешь, — отозвался Нестеренко.
Хозяина мебельного магазина Михаила Белянчева, застрелившего колуновского бригадира, взяли аккуратно и без шума, в шесть часов вечера. Со времени храброй выходки Белянчева его беспрерывно караулили два мента. Ментам заплатили, и те ушли погулять. Вышедшего из кабинета Белянчева эскортировали до подъезда и запихали в одну из разъездных машин Полтинника раньше, чем тот сумел понять, что его спутники отнюдь не менты.
В машине Белянчев заругался и попытался вырваться.
Его привезли в лес. Уже начинались сумерки, по земле остро тянуло холодком, вдаль, к горизонту, уходили кривобокие, похожие на виселицы деревья. Могилу для Белянчева вырыли заранее, между двух чахлых, припорошенных снегом болотных березок, и Белянчев понял, что, когда через месяц болото растает, труп его уйдет в трясину и его никогда не отыщут.
Белянчев снова попытался удрать, ударил одного из пацанов и побежал вдаль по рыхлому снегу, но его догнали, повалили и поволокли обратно.
Когда его привели к болоту, Белянчев увидел, что вдалеке за березками светят фары мощного джииа, а
