Федор знал, почему Зина настояла на переезде. Она не хотела оставлять подругу в том общежитии, где все напоминало о времени, когда был жив Коля. Но и на новом месте Нина не могла найти успокоения. Каждый день она ездила в читальный зал библиотеки: там никто не знал о ее горе, никто не сочувствовал ей. Домой в общежитие она возвращалась только к ночи.
В новом общежитии Федор не бывал ни разу, хотя каждый день провожал Нину. Ему не хотелось встречаться с Зиной, которая окончательно возненавидела его с тех пор, как у него вырвалось неосторожное восклицание: «Ах вот в чем дело!.. Не может быть!» Зина восприняла это как злорадство. Нет же! Просто он думал тогда только о Нине… Поэтому и получилось так.
Знала бы Зина, что он тоже переживал… Друзьями ведь были…
Теперь Федор окончательно убедился в том, что Зина тоже любила Колю, но, зная, что он любит другую, ничем не выдала своих чувств. Даже Нина и Клава до сих пор не подозревают этого. За нарочито грубой жалостью к подруге она скрывала свои нежные чувства к тому, кто ее не замечал.
— Я сегодня чуть не опоздал! Вначале подумал, что ты ушла. Решил заглянуть в гардеробную.
— Спасибо, Федя. Ты всегда такой заботливый., Добрый…
— Не нужно об этом…
Нина сегодня была разговорчивее, чем обычно. Она рассказала, что в клинике ее похвалил доктор Пронин и заговорил с ней об аспирантуре. Предложил, если у нее и дальше так хорошо пойдет с учебой, подумать об этом.
Дождь перестал.
— В кино можно бы пойти, но мы опоздаем. Не посидеть ли в саду? — предложил Федор, обрадованный тем, что Нина сегодня не так замкнута. Ему хотелось вывести ее из мрачной задумчивости.
— Домой хочу… Устала я.
— В таком случае я провожу тебя до общежития?
— Дождь опять будет, — сказала она, посмотрев на темное небо. — Промокнешь.
— А ты? Разве не промокнешь?
— Я, если и промокну, то за себя…
— У меня реглан…
Хотя дорога и была знакома, но по разрытым улицам, где строили водопровод, пробираться было трудно.
— Вот и дошли. Дождя нет и как будто не предвидится, — сказал Федор, останавливаясь у железной калитки. — Спокойной ночи, Нина. Иди, поспи. А то, я гляжу, измучилась ты вся. Нельзя так. Надо поберечь себя.
— Не знаю, — сказала она, потом, помолчав, спросила: — Ты очень любишь меня, Федя?
— Сама же видишь. Если бы… Он недоговорил. Молчала и Нина.
Она вспоминала все свои встречи с Федором, как бы со стороны, глазами постороннего человека, оценивала все его поведение и не находила ничего плохого. Особенно запомнился день возвращения из дома отдыха.
Она не торопилась с парохода. Не все ли равно, где проводить время: в общежитии или в дороге? Почти последней она сошла по трапу на берег.
Поднимаясь по крутой лестнице в набережный сад, она увидела Федора. Он стоял, на верхней ступеньке и озабоченно смотрел на шоссейную дорогу, по которой шли последние пассажиры с парохода.
«Меня ждет», — догадалась Нина.
В это время Федор посмотрел вниз, увидел ее, что-то крикнул и побежал, перепрыгивая через две- три ступеньки.
— С приездом, Нина! — радостно крикнул он. — Я ведь с утра поджидаю тебя!
Федор подхватил ее чемодан и пошел вперед.
— Как экзамены, Федя?
— Хорошо! Очень хорошо! Диплом с отличием получу. Это уже обеспечено.
— Поздравляю.
Федор остановился и с чувством пожал протянутую руку Нины.
— Коля тоже сдал все на отлично. Его уже нет в городе. В день приезда сдал экзамен и ушел в казарму. Я еще раз видел его перед отправкой. Удалось немного поговорить.
— Ну и пусть едет, если ему нравится, — сухо ответила Нина, зная, что Федор обязательно передаст что-нибудь от Николая, — Я прошу тебя никогда мне не говорить о нем. Он меня не интересует.
— Не буду, — осекся Федор. — Ладно. Никогда не буду…
Нина не узнавала Федора. Куда делась его неизменная веселость, умение легко разговаривать на любую тему и не теряться ни при каких условиях? Он вдруг стал стеснителен и от этого немного неловок.
— Славный ты человек, Федя, — невольно вырвалось у нее. Но, спохватившись, будто наговорила что-то лишнее, сказала: —До свидания. Я пойду.
Федор не стал удерживать ее. На сегодня хватит, да и со стороны общежития появились три фигуры и послышался голос Зины:
— Почему ты так засиживаешься в библиотеке? Мы два раза выходили встречать! А тебя все нет и нет. По дороге всякие люди могут встретиться. И почему ты в общежитии не занимаешься? Ведь занимаются же люди…
— Там обстановка заставляет засиживаться. Работаешь и не замечаешь, как время идет. И беспокоиться нечего. Меня Федя провожает.
— Опять он около тебя вертится? — В голосе Зины прозвучала злая нотка. — Как он только может!
— Ой, Зина! Какая же ты жестокая! И за что ты его так ненавидишь? Что он такого сделал?
— Рано же ты позабыла…
— Зина! — На глазах у Нины сверкнули слезы. — Хоть бы ты меня не укоряла! Федя — очень хороший человек. И, в конце концов, не все ли равно теперь?
— Ну что ж… Дело твое. Только знай: если ты когда-нибудь выйдешь за него замуж, я никогда не переступлю порог твоего дома!
— Это я знаю. Это-то и было бы ужасно, — обреченно сказала Нина.
Зина привыкла к тому, что подруги считались с ее мнением, а тут она чувствовала свое бессилие, хотя понимала, что Нина идет по ложному пути. Эх, если бы был жив Коля! Но мертвые на помощь не приходят. Зина готова была разрыдаться, но, сделав вид, что она просто сердится на Нину, отвернулась.
— Не сердись, Зина, — умоляла Нина. — Я сама не знаю, что со мной.
— С чего ты взяла, что я рассердилась? — с трудом улыбнулась Зина. — Дурочка ты моя маленькая!
Глава девятая
Карантин сняли. Николай прошел врачебную комиссию и явился к начальнику госпиталя.
— Куда теперь?
— В часть, товарищ военврач первого ранга.
— Может быть, сначала домой?
— Нет. Сначала в часть, а потом можно будет махнуть домой.
— Ну что ж. Так и запишем.
Сокольский присел к столу и быстрым, торопливым почерком начал заполнять документы. Николай посмотрел в окно. В степи бушевал песчаный буран; Степь казалась бесконечной и унылой.
— Да, браток, в жизни всякое бывает, — рассеянно проговорил Сокольский. — Вот и готово… Да…
