слегка кружилась голова и было томительно радостно. Никогда раньше не испытывала она такое чувство.
На катер опоздали. Решили переехать на лодке на другой берег и пойти пешком до дома отдыха.
Перевозчика тоже не оказалось. Николай побежал к старику бакенщику, чтобы договориться с ним о лодке.
Погода портилась. С юго-востока надвигалась мрачная разорванная туча с белыми барашками по краям.
— Переехать-то можно, — сказал старик, когда остальные подошли к избушке. — Да переждать бы надо малость. Ветер сильный будет.
— Может, успеем до дождя? — нерешительно спросил Николай, поглядывая на тучу.
— Тучка-то грозовая, — ответил старик. — Как бы не с градом.
— Ну, ерунда, — успокоил Федор. — Едем! Ничего не случится.
— Едем, Коля, — поддержала его Нина.
— Если сильный ветер, на Каме опасно, Нина, — предупредил Николай.
— Скажи лучше, что ты трусишь, — сказала Нина. Ей захотелось подразнить Николая. — Если боишься, оставайся. Мы одни переедем. Дедушка, перевезешь нас?
— Молодой человек разумное говорит, — ответил старик и, повернувшись, пошел к домику.
— Одну минуточку, — крикнул Федор старику и побежал догонять его. Несколько минут они спорили, а потом Федор вернулся с торжествующим видом.
— А я не думала, что ты такой… боязливый, — бросила Нина Николаю.
— Говори прямо: «Трус», — отрезал Николай и пошел к берегу.
— Какая ты невыдержанная, — упрекнула Нину Клава.
— Милые детки, не надо ругаться, — назидательно вставила Зина, провожая Николая взглядом. — Нет худа без добра, а вот есть ли добро без худа?
— Будет буря, мы поспорим, — запел Федор и, взяв из рук старика весла, пошел к лодке. Николай уже был там и вычерпывал воду маленьким ведерком.
Вначале ветер был встречный, но гребцы — в первой паре Николай с Федором и во второй Нина с Клавой— с силой налегли на весла, и лодка пошла быстро.
Бакенщик правил, а Зина, сидя на носу, поджав под себя ноги и размахивая руками, командовала:
— Раз! Два! Раз! Два!
— Споем! — крикнул Федор и, не дожидаясь никого, начал:
Девушки подхватили:
На середине реки ветер внезапно стих. Никто не обратил на это внимания, кроме Николая и старика, опасливо поглядывавших по сторонам.
— Нажимай сильнее, — шепнул Николай Федору, показывая глазами на приближающуюся тучу.
Федор внезапно прекратил пение.
Там, где только что виднелась вершина высокого холма, неслись облака рыжей пыли, а стремительный ветер, опередив их, врезался в заливной луг, взъерошив зеленую равнину, как будто пытался вырвать, искалечить и растоптать каждый стебель. Кама пока еще спокойно несла свои воды, но внизу по ее поверхности побежали рябоватые струйки, а за ними, подгоняемые страшной силой, неслись белые гребни грязно-бурых волн. Они росли на глазах. Еще мгновение — и ничего не стало видно кругом. Старик пытался повернуть лодку навстречу большому валу, но не сумел.
Волна, неожиданно выросшая почти под самой лодкой, вырвала из его рук весло, и сам он едва не вылетел в бушующую воду.
— Держи! — крикнул Николай Федору и, бросив ему весло, перепрыгнул на корму.
Оттолкнув старика, он выхватил из воды кормовое весло. В это время большой вал перепрыгнул через борт и обрушился на сидящих в лодке. Тут уже и Федору стало ясно, что еще одна такая порция — и все пойдут ко дну. Николай успел развернуть лодку. Следующая волна с шумом надвинулась на суденышко, но, не сумев захлестнуть его, со злобным шипением пронеслась на уровне бортов.
— Спокойнее! Нажимай! — крикнул Николай гребцам.
Несколько раз гребни волн заплескивали лодку, но реку переехали благополучно.
— Вот вам и «Вниз по матушке», — сказал Николай, когда лодка мягко врезалась в прибрежный песок. — Еще немного— и… в Астрахани встретились бы.
— В жизнь больше не поеду на лодке! — заявила Клава, ступив на землю. — Какой ужас! Какой ужас!
Она была бледна как мел. Зина, стараясь скрыть испуг, делала вид, что разглядывает свои промоченные покупки.
Федор молча помог девушкам сойти на берег. Нина растерянно смотрела на товарищей. Она поняла опасность только в то мгновение, когда лодка, потеряв управление, закрутилась на месте, как щепка, и ничего не стало видно, кроме бурлящей воды.
— Ишь какое дело… С гражданской войны на Каме, а вот в такой переплет попадаю второй раз. Сила-то, сила какая! Кормовик не удержал, — бормотал старик, извиняясь за свою оплошность. — Натерпелись страху…
— Тут хоть у кого вырвет, — успокаивал его Николай.
Пошумев над Камой, буря удалилась. Легонько побрызгивал дождик.
Николай не торопился; Федор, Зина и Клава убежали, спасаясь от дождя, а Нина стояла около него и держала в руках его портфель и пиджак. Он помог старику вытащить лодку на берег и отлить воду.
— Вот оно как получается, — рассуждал старик. — Весло выбило из рук! Вовремя подоспел… Дай тебе бог доброго здоровья и хорошую невесту.
— За добрую невесту я, дедушка, готов на такой лодке море-океан переплыть, — пошутил Николай.
Когда Николай и Нина поднялись на гору, их товарищи были уже далеко.
Скоро ветер совсем утих. Тучи рассеялись, и выглянуло солнце. Мир оживал после пережитой бури. В траве перекликались перепела, коростель зарядил свою скрипучую, однообразную песню, а вдали у холмов канюк, надрываясь, просил:
— Пи-ить! Пи-ить! И эхо повторяло:
— И-ить! И-ить!
На повороте тропинки Нина вдруг испуганно схватила Николая за рукав. Что-то живое отчаянно билось перед ними в траве. Николай раздвинул стебли, и с земли взлетел жаворонок.
— Дурочка! — крикнула Нина птице. — Испугалась как. И меня напугала!
Жаворонок, вырвавшись на простор, сделал несколько кругов и запел, то поднимаясь ввысь; то опускаясь пониже. Временами казалось, что он почти висит на месте.
— Хорошо тебе петь наверху, — сказала Нина, следя глазами за полетом.
— Не всегда и птицам бывает хорошо. Вот наступит такая девушка на головку своими маленькими туфельками — не так запоешь, — пошутил Николай.
— Я же не наступила.
Нина прошла несколько шагов вперед и вдруг запела:
Между небом и землей Песня раздается…
