молчание. - Честное слово, новости очень хорошие, не так ли?
Только Питер Марлоу остался вне дружеского взаимопонимания, царившего в маленькой комнатке. Он чувствовал, что своим присутствием действует на всех удручающе, но ничего не мог с этим поделать. Ничего.
Начали играть, и отец Донован открыл две пики.
- Пас, - сварливо сказал Мак.
- Три бубны, - бросил Питер Марлоу и тут же пожалел об этом, потому что переоценил свои карты, объявив бубны, когда надо было объявлять черви.
- Пас, - объявил раздраженно Ларкин. Он пожалел, что предложил партию. Удовольствия не было никакого. Никакого удовольствия.
- Три пики, - продолжил отец Донован.
- Пас.
- Пас, - сказал Питер Марлоу, и все недоуменно посмотрели на него. Отец Донован улыбнулся.
- В вас должно быть больше веры...
- Я устал верить. - Слова прозвучали неожиданно резко и очень зло.
- Извините, Питер, я только...
- Послушайте, Питер, - резко вмешался Ларкин, - только потому, что вы в плохом настроении...
- Я имею право иметь свое мнение и думаю, что это была плохая шутка, вспыхнул Питер Марлоу. Потом напустился снова на Донована. - Если вы мучаете себя, отдавая еду другим, и спите в бараках для рядовых, это, как я полагаю, дает вам право считать себя верховным судьей. Вера - это сплошная ерунда! Вера существует для детей - так же как и Бог. Что, черт побери, он может сделать? По-настоящему сделать? А? А?
Мак и Ларкин смотрели на Питера Марлоу, не узнавая его.
- Он может исцелить, - сказал отец Донован, зная о гангрене. Он многое знал из того, что знать не хотелось. Питер Марлоу швырнул карты на стол.
- Дерьмо! - бешено выкрикнул он. - Это дерьмо, и вы это знаете. И еще одно, раз уж мы коснулись этой темы. Бог! Вы знаете, я думаю: Бог - это маньяк, садистский, преступный маньяк, кровопийца...
- Вы в своем уме, Питер? - взорвался Ларкин.
- Да. Посмотрите на Бога, - исступленно говорил Питер Марлоу с искаженным лицом. - Бог - это зло, если Он действительно Бог. Посмотрите на все эти кровопролития, которые совершались во имя Бога. - Он наклонился к Доновану. - Инквизиция. Помните? Все эти тысячи сожженных и замученных до смерти садистами-католиками во имя Бога! А мы даже не вспоминаем об ацтеках и инках и миллионах этих чертовых индейцев. А протестанты, которые жгли и убивали католиков, а католики, евреи и мусульмане, а евреи и еще евреи, а мормоны, а квакеры и все это вонючее дерьмо. Убийства, пытки, костры! До тех пор пока это творится от имени Бога, вы правы! Какая бездна лицемерия! Не напоминайте мне о вере! Это пустое место!
- И тем не менее вы верите Кингу, - спокойно сказал отец Донован.
- Я полагаю, вы хотите сказать, что он орудие в руках Божьих?
- Возможно. Я не знаю.
- Я должен рассказать ему об этом, - истерически рассмеялся Марлоу. Он будет хохотать до упаду.
- Послушайте, Марлоу! - Ларкин вскочил, трясясь от ярости. - Вам лучше извиниться или убраться отсюда!
- Не беспокойтесь, полковник, - огрызнулся Питер Марлоу. - Я ухожу. Он встал и пристально посмотрел на них, ненавидя их, ненавидя себя самого. Послушайте, отец. Вы смешны. Ваша сутана смешна. Вы до неприличия смешны, вы и ваш Бог. Не служите Богу, потому что он дьявол. Вы - слуга дьявола, - И потом он сгреб несколько карт со стола, швырнул их в лицо отца Донована и исчез в темноте.
- Что, черт возьми, произошло с Питером? - спросил Мак, нарушая тягостное молчание.
- Ради Бога, - страстно начал отец Донован. - У Питера гангрена. Ему должны ампутировать руку, или он умрет. На его локте ясно заметны багровые пятна.
- Что? - Ошеломленный Ларкин уставился на Мака. Потом они одновременно вскочили и торопливо пошли к выходу. Но отец Донован окликнул их.
- Подождите, помочь вы ему не можете.
- Черт, должен же быть какой-то выход. - Ларкин застыл на пороге. Бедный парень... я думал... бедняга...
- Нам ничего не остается, кроме ожидания. Только верить и молиться. Возможно, поможет Кинг, он в состоянии помочь. - И отец Донован устало добавил: - Кинг единственный, кто может помочь.
* * *
Питер Марлоу, ковыляя, вошел в хижину американцев.
- Я сейчас принесу деньги, - пробормотал он Кингу.
- Вы с ума сошли? Вокруг полно народу.
- К черту всех, - сердито бросил Питер Марлоу. - Вам нужны деньги или нет?
- Сядьте! Сядьте! - Кинг силой усадил Питера Марлоу, дал ему закурить, заставил выпить кофе и подумал: неужели я все это делаю ради какой-то ерундовой прибыли. Он терпеливо уговаривал Питера Марлоу не терять головы, говорил, что все будет хорошо, что вскоре можно начать лечение. Спустя час Питер Марлоу успокоился, во всяком случае, стал мыслить здраво. Но Кинг понимал, что не стоит обольщаться. Он видел, как Питер Марлоу время от времени кивает. Однако он был не с ним, не с ним и вообще его здесь не было. Он был в своем мире - мире из боли и ужаса.
- Пора? - спросил Питер Марлоу, почти ослепленный болью и понимая, что если он не пойдет сейчас, то не пойдет никогда.
Хотя с точки зрения безопасности предпринимать вылазку было рано, тем не менее держать Марлоу в хижине нельзя. Поэтому Кинг разослал часовых по всем направлениям. Все подходы были перекрыты. Макс следил за Греем, который лежал на койке. Байрон Джонс III за Тимсеном. А тот находился в северной части лагеря, около ворот, дожидаясь, когда принесут лекарства, а ребята Тимсена - еще один источник опасности - по-прежнему безуспешно прочесывали лагерь в поисках вора.
Кинг и Текс смотрели вслед Питеру Марлоу, когда тот вышел из хижины, пересек тропинку и подошел к кювету. Он покачался на его краю, потом перешагнул через него и, пошатываясь, пошел к ограде.
- Черт, - сказал Текс. - Не могу смотреть!
- Я тоже, - сказал Кинг.
Питер Марлоу пытался сосредоточить взгляд на проволоке, превозмогая боль и обморочное состояние, которые захлестывали его. Он молил Бога о пуле. Терпеть такую муку больше не было сил. Но выстрела не последовало, и он продолжал идти, отчаянно распрямившись во весь рост. Подошел к проволоке, и тут все закружилось перед его глазами. Он схватился за проволоку, чтобы не упасть. Потом наклонился, чтобы пролезть между рядами проволоки, тихо застонал и провалился в преисподнюю.
Кинг и Текс подбежали к ограде, подхватили его и уволокли подальше от ограды.
- Что с ним такое? - спросил чей-то голос из темноты.
- Думаю, он помешался, - сказал Кинг. - Давай, Текс, давай затащим его в хижину.
Они втащили его в хижину и положили на кровать Кинга. Потом Текс побежал снимать часовых, и обстановка в хижине снова стала прежней. На улице остался только один часовой.
Лежа на кровати, Питер Марлоу стонал и что-то бормотал в бреду. Немного позже он очнулся.
- Боже, - выдохнул он, пытаясь встать, но тело не слушалось его.
- Держите, - тревожно сказал Кинг, давая ему четыре таблетки аспирина. - Не переживайте, все будет в порядке.
Рука его тряслась, когда он помогал Марлоу запить таблетки. 'Сукин сын, - думал он с горечью, - если Тимсен не принесет сегодня лекарство, Питер не выживет, а если он не выживет, как я, черт возьми, достану деньги? Сукин сын!'
Когда Тимсен наконец появился, Кинг совсем пал духом.
- Привет, приятель. - Тимсен тоже перенервничал. Ему пришлось прикрывать своего лучшего друга около главных ворот, пока тот пролез сквозь проволоку и пробрался в казарму японского врача, которая была расположена в пятидесяти ярдах от ворот, не очень далеко от дома Иошимы и слишком близко к
