-- Да.
-- В ночь на Иоанна Предтечу там будет большой праздник. Ву Квок приедет обязательно. Что-то, связанное с предками. -- В глазах Скраггера появился злобный блеск. -- Если поблизости случится быть одному-двум фрегатам. Господи, да он попадется, как проклятая крыса в бочонок.
Струан презрительно усмехнулся:
-- Что верно, то верно!
-- Говорю тебе, это правда, клянусь Господом. Даю тебе честное слово. Этот мерзавец обманул меня, заставил дать тебе клятву, хотя знал, что эго будет ложь, и этого я ему не прощу. Слово Скраггера не хуже твоего!
-- Ага. Конечно. Только неужели ты думаешь, что я поверю человеку, который продает своего хозяина, как крысу?
-- Он мне не хозяин. Мой начальник Ву Фан Чой. и больше никто. И присягал на верность я только ему, никому другому. Даю тебе слово.
Струан внимательно посмотрел на Скраггера.
-- Я подумаю насчет Иоаннова Дня.
-- Я даю тебе слово. Я хочу, чтобы этот сукин сын отправился к праотцам, клянусь Богом. Честное слово человека -- это все, что стоит между ним и вечным проклятьем. Эта свинья отняла у меня мое, да поразит его Господь, и я хочу, чтобы он своей жизнью заплатил за это.
-- Где мальчики?
-- Они станут денди, как ты говорил?
-- Торопись, мне надоело торчать здесь.
Скраггер повернулся и свистнул в темноту. Три маленькие тени выскользнули из сампанов. Мальчики осторожно сошли по качающейся доске на берег и заторопились к ним по тропинке. Глаза Струана широко раскрылись, когда свет фонарей упал на их лица. Один был китайцем. Другой -- евразийцем. А третий -- маленьким грязным английским постреленком. Китайский мальчик, богато одетый, с толстой, аккуратно заплетенной косичкой, нес с собой сумку. Двое других были одеты в трогательные подобия европейского костюма: сюртук из домотканого сукна, маленькие помятые цилиндры, вручную сшитые брючки и маленькие туфли с грубыми застежками. На плече каждый нес палку, на конце которой болтался узелок.
Все трое отчаянно -- и безуспешно -- пытались скрыть свой страх.
-- Это Ву Пак Чук, -- сказал Скраггер. Китайский мальчик нервно поклонился. -- Он внук Ву Фан Чоя. Один из них, но не от Ву Квока. А это мои собственные ребятки. -- Он с гордостью показал на постреленка, который невольно вздрогнул. -- Вот этот -- Фред. Ему шесть. А это Берт, ему семь.
Он слегка шевельнул рукой, и оба мальчика взяли на отлет свои цилиндры, поклонились и пробормотали что-то, запинаясь от страха, а потом посмотрели на отца, чтобы узнать, все ли они сделали правильно. Берт, евразийский мальчик, прятал свою косичку под шляпу, но теперь, после всей этой неловкой возни, она болталась у него за спиной. Грязные волосы английского мальчишки были, как и у его отца, перевязаны сзади обрывком просмоленной бечевки.
-- Подойдите сюда, ребятки, -- мягко подозвал их Сгруан.
Младший взял на руку своего сводного брата, и оба они медленно сделали шаг вперед. Потом остановились, затаив дыхание. Английский мальчик тыльной стороной ладони вытер мокрый нос.
-- Тебя зовут Фред?
-- Да, ваша милость, -- прошептал тот едва слышно.
-- Говори громче, -- сказал Скраггер, и мальчишка тут же выпалил:
-- Да, ваша милость, меня зовут Фред.
-- А я Берт, ваша милость. -- Евразийский мальчик весь сжался, когда взгляд Струана остановился на нем. Он был высокого роста, выше других, с приятным лицом, красивыми ровными зубами и золотистой кожей.
Струан посмотрел на Ву Пака. Тот опустил глаза и приблизился, едва поднимая ноги.
-- Он не говорит по-английски?
-- Нет. Но вот Берт говорит на его языке. И Фред знает пару слов. Мама Берта из провинции Фукьен. -- С каждой минутой Скраггер чувствовал себя все более неуютно.
-- А где твоя мама, Фред?
-- Умерла, ваша милость, -- выдавил из себя малыш. -- Она умерла, сэр.
-- Вот уже два года, как она померла. Цинга ее прикончила, -- добавил Скраггер.
-- У вас на кораблях есть англичанки?
-- На некоторых есть. Ну-ка, ребятки, давайте назад, -- сказал Скраггер, и его сыновья со всех ног припустили туда, куда он показал рукой, и неподвижно замерли неподалеку, где не могли слышать разговора взрослых. Ву Пак было заколебался, потом побежал за ними и всгал рядом.
Скраггер понизил голос:
-- Мать Фреда была заключенной. Ее выслали на десять лег за то, что она глубокой зимой крала уголь. В Австралии нас обвенчал священник, но он был отступником, так что, может, это и не считается. Но для меня мы все равно были женаты. Я поклялся ей перед смертью, что позабочусь о сыне.
Струан вынул еще какие-то бумаги.
-- Эти документы делают меня опекуном этих грех мальчиков. До тех пор, пока им не исполнится двадцать один год. Ты можешь подписать их для своих сыновей, но как быть с Ву Паком? Это должен быть родственник.
-- Я поставлю свое имя на всех трех. У тебя есть один листок для меня, чтобы я мог показать Ву Фану? Что я подписал?
-- Да. Один можешь взять.
Струан начал вписывать имена, но Скраггер остановил его.
-- Тай-Пэн, не пиши про моих ребят 'Скраггер'. Поставь другое имя. Любое, какое захочешь... нет, мне не говори, какое, -- быстро добавил он. -Любое имя. Придумай, какое получше. -- Его лоб покрылся испариной Пальцы дрожали, когда он взял карандаш и поставил внизу свою подпись. -- Фред должен забыть меня. И свою мать. Позаботься о Берте, хорошо? Его мать все еще со мной, и она неплохая женщина на свой лад. Позаботься о них, как о родных, и я твой друг на всю жизнь. Клянусь тебе в этом. Их обоих научили молиться, как положено. -- Он громко высморкался и вытер пальцы о штаны. -Ву Пак должен раз в месяц писать Дзин-куа, Да, вот еще что, ты будешь пересылать Дзин-куа счета за обучение и все остальное. Раз в год. Они должны ходить в одну школу и вообще держаться друг друга.
Он махнул рукой маленькому китайцу. Ву Пак неохотно вышел вперед. Скраггер ткнул большим пальцем в направлении лодок, и тот послушно повернулся и заторопился к ним. Затем он подозвал сыновей:
-- Ну, мне пора, ребятки.
Мальчики подбежали к нему, прижались к полам сюртука и наперебой стали умолять его не отсылать их; из глаз у них катились слезы, маленькие круглые мордашки перекосились от страха. Но он оттолкнул их и заставил свой голос звучать жестко:
-- Ну, хватит, пора. Слушайтесь Тай-Пэна. Он теперь будет вам вместо отца.
-- Не отсылай нас, папа, -- жалобно тянул Фред. -- Я ведь был хорошим мальчиком. Берт и я, мы оба были хорошими мальчиками, папа, не отсылай нас.
Они стояли, раздавленные громадностью своего горя, их маленькие плечи вздрагивали и судорожно вздымались.
Скраггер шумно прочистил горло и сплюнул. После секундного колебания он выдернул нож и ухватил Берта за косичку. Евразиец пискнул от ужаса и забился в его руке, как птенец, пытаясь вырваться. Но Скраггер одним ударом отсек косичку и шлепнул заходящегося в истерике сына по щеке, шлепнул достаточно сильно, чтобы привести его в чувство, но не сильнее.
-- О, папа, -- проговорил Фред своим высоким дрожащим голоском, -- ты же знал, что Берт пообещал своей маме всегда носить волосы, как положено.
-- Лучше это было сделать мне, Фред, чем ждать, когда это сделает кто-то другой, -- ответил Скраггер, и голос его сорвался. -- Бергу она больше не нужна. Он будет денди, как и ты.
-- Я не хочу быть денди, я хочу остаться дома, с тобой. Скраггер в последний раз взъерошил волосы Берта. И Фреда.
