доме. Наложница там или нет, я -- та девушка, которая нужна тебе. И когда я стану твоей женой, тебе долго не понадобится смотреть на сторону. Очень долго...
-- Ну чю же, думаю, нам пора, -- сказал Тиллман, поднимаясь. -- Еще раз извините, что мы пришли без приглашения
-- Мой дом всегда открыт для вас.
-- О, кстати, Тай-Пэн, -- обронила Шевон. -- Насколько я понимаю, леди не приглашены на сегодняшний поединок. Не поставите ли вы за меня гинею на бойца от нашего флота?
-- Господи милосердный, Шевон, -- возмутился пораженный Тиллман. -Разве можно говорить о таких вещах? Эго просто верх неприличия для дамы!
-- Тогда вы, дядюшка, являете нам верх нечестности и старомодности, -живо парировала она. -- Вы, мужчины, находите удовольствие в призовых схватках, почему же нам нельзя? Вы, мужчины, любите держать пари, почему же нам запрещается это делать?
-- Хороший вопрос, Шевон. -- Струана забавляло замешательство Тиллмана.
-- В конце концов, это и восточная традиция тоже. -- Она с невинным видом посмотрела на Струана: -- Я слышала, китайцы все время играют на деньги, особенно женщины.
Струан с непроницаемым лицом пропустил замечание мимо ушей.
-- Азартные игры -- это очень вредная привычка, -- назидательно изрек Тиллман.
-- Я совершенно с вами согласна, дядя. Сколько вы поставили?
-- Это здесь абсолютно ни при чем. Струан расхохотался.
-- С вашего позволения, Уилф, мы уважим ее просьбу. Гинея за флот?
-- Благодарю вас, Тай-Пэн, -- произнесла она, прежде чем Тиллман смог что-либо ответить, и протянула Струану руку в перчатке. -- Тут все дело в принципе. Вы отнеслись ко мне с огромным пониманием.
Он задержал ее руку в своей на мгновение дольше, чем было необходимо, затем коснулся ее губами, завороженный мыслью о том, сколько удовольствий сулит будущему владельцу приручение этой своенравной лошадки, и проводил их до двери.
-- До встречи сегодня вечером.
-- Предупреждаю, если я не получу ваш приз на сегодняшнем балу, я рассержусь не на шутку. И к тому же окажусь в долговой яме.
-- Тебе это не грозит, Шевон, а вот твоим несчастным, многострадальным отцу и дяде -- пожалуй, -- заметил Тиллман. Когда они ушли, Струан вернулся в покои Мэй-мэй. Та встретила его холодным взглядом.
-- Что случилось?
-- Эта сладкоречивая чертовая кукла ухлестывает за тобой. Вот что случилось!
-- Прекрати болтать глупости и сквернословить! Да и как ты вообще могла ее видеть?
-- Ха! У меня что, глаз нет? Носа нет? Зачем бы я сидела над планами дома, а? Час за растреклятым часом, а? Затем, чтобы он получился таким, чтобы я видела, кто сюда прихо дит, кто проходит мимо. А они меня нет. Ха! Эта начиненная навозом кукла с коровными выменями ухлестывает за тобой, чтобы замужествовать.
-- Выйти замуж, -- поправил он.
-- Руку целовать, а? Мою руку почему не целовать, а? -- Она с громким стуком поставила чайник на стол. -- Почему сидеть там смотреть на нее коровными глазами, хей? Ай-й-йа!
-- Прибереги свое 'ай-йа' для себя самой. Услышу что-нибудь подобное еще хоть раз -- получишь шлепка. Тебе хочется быть отшлепанной?
-- Муч-чины! -- Она гневно вскинула голову. -- Муч-чины!
-- Мужчины, а не муч-чины. Сколько раз тебе нужно повторять?
-- Мужчины! -- Мэй-мэй дрожащей рукой налила себе чаю, потом с треском поставила чашку и вскочила на ноги. -- 'Я слышала, китайские муч-чины играют на деньги, особенно женчины', -- передразнила она Шевон, приподняв руками свои маленькие груди, чтобы они казались больше, и виляя задом. -- А ты рассиживаешься там и пожираешь глазами ее грудь. Почему на мой грудь ты так не уставляеваешься, хейа?
Струан аккуратно поставил свою чашку на стол и поднялся на ноги. Мэй-мэй тут же отступила к противоположному концу стола.
-- Я ничего и не говорю, ладно, -- торопливо добавила она.
-- Я так и подумал. -- Он спокойно допил свой чай, а она, не шевелясь, следила за ним, готовая убежать в любую минуту.
Он опустил чашку на блюдце.
-- Подойти сюда.
-- Ха! Я тебе не верю, когда твои глаза горят зеленым огнем.
-- Подойди сюда. Пожалуйста.
Ее глаза сделались почти косыми от ярости, она сейчас казалась ему похожей на одну из тех сиамских кошек, которых он видел в Бангкоке. Точь-в-точь, как они, и такая же злобная, подумал он.
Она осторожно приблизилась к нему, готовая тут же бро- ситься прочь или пустить в дело ногти. Он нежно потрепал ее по щеке и пошел к двери.
-- Вот послушная девочка.
-- Тай-Пэн! -- Мэй-мэй повелительным жестом протянула ему руку для поцелуя.
Сдерживая улыбку, он вернулся и галантно поцеловал протянутую руку. Затем, прежде чем она сообразила, что происходит, он развернул ее и звонко шлепнул пониже спины. Она ошеломленно разинула рот, вырвалась из его рук и метнулась назад, ища спасения по другую сторону стола. Очутившись в безопасности, она швырнула в него чашку. Чашка ударилась в стену рядом с его ухом, она туг же подняла другую.
-- Не бросай ее.
Она медленно поставила чашку на место.
-- Вот умница. Одна -- это нормально. Две -- уже излишество. -- Он взялся за ручку двери.
-- Я только говорю тебе это, чтобы защитить тебя, -- в отчаянии крикнула она. -- Защитить от сладкоречивой, безобразной куклы с выменями, как у старой коровы!
-- Спасибо, Мэй-мэй, -- сказал он, закрывая дверь за собой. Струан потопал ногами на месте, показывая, будто удаляется по коридору, а сам, стараясь не расхохотаться, осторожно приложил ухо к двери. Вторая чашка вдребезги разбилась о нее с другой стороны. За этим звуком последовал поток китайских ругательств, потом он услышал имя А Сам и вслед за ним новые ругательства.
Счастливо улыбаясь, Струан на цыпочках зашагал к выходу.
Вся Счастливая долина, словно некий живой организм, пульсировала, охваченная бурной деятельностью, и, легко шагая под уклон от своего дома к берегу, Струан чувствовал, как гордость переполняет его. Были заложены уже многие постройки. Среди них выделялись огромные трехэтажные фактории 'Благородного Дома' и компании 'Брок и сыновья', выходившие фасадом на Куинз Роуд. В их просторных помещениях располагались склады, пакгаузы, конторы и жилые комнаты; она напоминали фактории кантонского поселения, удобство и надежность которых могли по достоинству оценить все китайские торговцы. Пока что они представляли собой лишь голые стены в строительных лесах из бамбука, на которых копошились сотни китайских рабочих Вокруг этих громадин располагались десятки других зданий, жилых домов и причалов.
Струан разглядел вдалеке, что на полпути к Глессинг Пойнту уже началось строительство дока: нескончаемая череда носильщиков насыпала камни для первого из глубоководных причалов. Напротив маленького домика начальника гавани, уже целиком готового, если не считать крыши, возвышались каменные стены тюрьмы, законченные на три четверти. А за доком были видны строительные леса первой из армейских казарм.
Струан повернул на запад к веренице больших палаток, в которых располагалась их временная главная контора. Палатки были раскинуты у самою края долины. К строительству церкви еще не приступали, хотя Струан заметил людей, обмерявших вершину круглого холма.
-- Доброе утро, Робб, -- сказал он, входя в палатку.
-- С возвращением. -- Робб был небриг, под глазами залегли черные тени. -- Ты разобрался с
