золотых пряжек с алмазами и сапфирами. На сорок-пятьдесят тысяч фунтов. Пиратская добыча.
-- Что он хотел, чтобы я с этим сделал?
-- Можно мне открыть глаза, ваша милость? Только чтобы я не видел.
Струан опять завязал платок и спрятал его в карман сюртука.
-- Да. А теперь скажи мне, что твой папа хотел, чтобы я с этим сделал?
-- Он сказал, что это мое... я слово забыл. Оно было... было как-то вроде намс... наст... -- Глаза Фреда наполнились слезами. -- Я был хорошим мальчиком, ваша милость, но я забыл.
Струан присел перед ним на корточки и твердо и по-отечески взял за плечи:
-- Не нужно плакать, дружок. Давай-ка подумаем вместе. Это было 'наследство'?
Мальчик поднял на Струана широко раскрывшиеся глаза, словно тот был волшебником.
-- Да. Наследство. А вы как узнали?
-- Не нужно плакать. Ты же мужчина. Не плачь.
-- А что такое настледство?
-- Это подарок -- обычно, деньги -- отца сыну. Фред долго обдумывал его слова. Потом спросил:
-- Почему мой папа сказал не говорить братцу Берту?
-- Даже не представляю.
-- Что, ваша милость? -- переспросил мальчуган.
-- Может быть, потому что он хотел подарить его тебе, а не Берту.
-- А может настледство быть сразу для многих сыновей?
-- Может.
-- А можем мы с братцем Бертом поделить это настледство, если получим такое?
-- Да. Если получите, сможете.
-- Вот хорошо, -- сказал Фред, вытирая слезы. -- Братец Берт -- мой самый лучший друг.
-- А где жили ты и твой отец? -- спросил Струан.
-- В доме. С мамой Берта.
-- А где стоял этот дом, дружок?
-- Рядом с морем. Рядом с кораблями.
-- А название у этого места было какое-нибудь?
-- Ага, оно называлось Порт. Мы жили в доме в Порте, -- гордо произнес малыш. -- Папа сказал, я должен рассказать вам все, по правде.
-- Давай теперь вернемся в каюту, хорошо? Или есть еще что-то?
-- Да, вот. -- Фред быстро связал тряпицу в узелок. -- Папа сказал завязать ее как было. Потихоньку. И не говорить никому. Я готов, ваша милость.
Струан снова раскрыл платок. Смерть господня, что же мне делать с этим сокровищем? Выкинуть его? Этого я сделать не могу. Разыскать владельцев? Но как? Это могут быть испанцы, французы, американцы, англичане. И как я объясню, откуда у меня все эти драгоценности?
Он подошел к огромной кровати под балдахином на четырех столбах и отодвинул ее от стены. Он обратил внимание, что его новый вечерний костюм был разложен на ней с предельной аккуратностью. Струан опустился на колени рядом с кроватью. В пол был вмурован стальной сейф. Он отпер его и положил узелок вместе со своими личными бумагами. На глаза ему попалась Библия с тремя оставшимися половинами монет, и он вполголоса выругался. Закрыв сейф и заперев его на ключ, он задвинул кровать на место и подошел к двери.
-- Лим Дин!
Лим Дин появился тут же, преданно посверкивая глазами на сияющем лице.
-- Ванну сильно быстро!
-- Ванна узе готовый, масса! Беспокоица нет!
-- Чай!
Лим Дин исчез. Струан прошел через спальню к отдельной комнатке, которая предназначалась только для принятия ванн и отправлений естественных надобностей. Робб расхохотался, когда увидел ее на плане. Тем не менее Струан настоял, чтобы это нововведение было построено в точности, как он задумал.
Высокая медная ванна стояла на небольшом возвышении, от нее через стену был протянут желоб, отводивший воду в глубокую, заполненную крупными камнями яму, которую специально для этого отрыли в саду. Над ванной с потолочного бруса свисало железное ведро с продырявленным дном. К этому ведру тянулась труба от бака с пресной водой на крыше. Труба была снабжена краном. Туалет представлял собой отгороженный со всех сторон закуток со съемной крыш кой, ведро можно было вынимать и использовать его содержимое как удобрение для сада.
Ванна была уже наполнена. Струан скинул пропахшую потом одежду и с наслаждением вступил в горячую воду. Он лег на спину и расслабился.
Дверь спальной открылась, и вошла Мэй-мэй. За ней следовала А Сам, неся поднос с чаем и горячими дим сум, рядом семенил Лим Дин. Все они прошли в ванную, и Струан закрыл глаза в немом отчаянии: никакое количество объяснений и увещеваний не могло заставить А Сам понять, что ей нельзя входить в ванную, когда он моется.
-- Хэллоу, Тай-Пэн, -- приветствовала его Мэй-мэй с восхитительной улыбкой. Все его раздражение как рукой сняло. -- Мы будем пить чай вместе, -- добавила она.
-- Хорошо.
Лим Дин собрал грязную одежду и исчез. А Сам с веселым видом поставила поднос: она уже знала, что выиграла спор. Повернувшись к Мэй-мэй, девушка сказала несколько слов на кантонском, и ее хозяйка расхохоталась, после чего А Сам хихикнула, выбежала из ванной и закрыла за собой дверь.
-- Что, черт возьми, она тебе сказала?
-- Так, женские разговоры! -- Он поднял губку, намереваясь запустить ею в нее, и Мэй-мэй торопливо добавила: -- Она сказала, что ты очень могучий мужчин.
-- Почему, ради всего святого, А Сам не может понять, что ванна не для посторонних глаз?
-- А Сам очень непосторонняя, не беспокойся. Зачем ты стыдишься, хей? Она так гордится тобой. Тебе нечего стыдиться. -- Она сняла свой халат, вступила в ванну и опустилась в нее с другого конца. Затем разлила чай и подала ему чашку.
-- Спасибо. -- Он выпил чай, протянул руку и съел один дим сум.
-- Бой был интересный? -- спросила Мэй-мэй. Она заметила зажившие шрамы, которые ее зубы оставили на его предплечье, и спрятала улыбку.
-- Превосходный.
-- Почему ты был такой сердитый?
-- Так, без всякой причины. М-м, это вкусно, -- сказал он и съел еще один дим сум. Потом улыбнулся ей: -- Ты прекрасна, и я не могу вообразить себе более приятного чаепития.
-- Ты тоже прекрасен.
-- Что наш дом? Его профеншуили?
-- Когда будет конкурс платьев?
-- В полночь. Зачем тебе? Она пожала плечами.
-- За полчаса до полуночи ты можешь зайти сюда?
-- Зачем?
-- Я хочу увидеть своего мужчину. Забрать его подальше от этого коровногрудного тараканьего рта. -- Ее нога скользнула вперед под водой. Струан дернулся от неожиданности, атакованный в интимном месте, и едва не уронил свою чашку. -- Прекрати это и будь осторожнее, черт побери. -- Он перехватил ее руку и рассмеялся. -- Ну же, будь послушной девочкой.
-- Хорошо, Тай-Пэн. Если и ты будешь осторожен. -- Мэй-мэй сладко улыбнулась и оставила свою руку покоиться в его руке. -- На меня ты не пялишь глаза, как на ту дьявольскую женчину, хотя я и без одеждов. Что тебе не нравится в моей груди?
-- Она совершенна. Ты вся совершенна. Даже и говорить нечего. А теперь перестань дразнить меня.
-- Так ты придешь на полчаса раньше?
-- Все, что угодно, за минуту покоя. -- Сгруан отпил еще несколько глотков из своей чашки. -- Ах, да, ты
