сделал это. Твой сын. Он сущий дьявол, и ты сам это знаешь.
-- Господи, Лиза. Если он... если бы я знал... тогда оно и к лучшему, что он умер. Но не от руки наемного бандита и не без почетного поединка, клянусь Богом.
С искаженным от гнева и боли лицом, он подставил кружку под бочонок с элем, и Лиза возблагодарила Бога за то, что у нее хватило предвидения сменить старый бочонок на свежий.
-- Доктор уверен насчет женской болезни? У этого юного мерзавца?
-- Болезни у него нет, и он не мерзавец. Он твой зять.
-- Знаю. Будь он проклят!
-- Тайлер, прости их. Я умоляю тебя. Он славный юноша и ужасно любит Тесс, и она так счастлива, и...
-- Придержи язык! -- Брок залпом проглотил пиво и со стуком поставил кружку на стол. -- Это все дело рук Дирка. Я знаю Мне назло! Сначала он задумал убить моего старшего сына, а потом отнял у меня радость выдать мою дочку замуж честь по чести. Будь он проклят! Даже это Струан отнял у меня! -- Он запустил кружкой в перегородку. -- Мы похороним Горта в море сегодня.
-- Тайлер. милый, -- начала Лиза. Она коснулась его руки. -- Тайлер. милый, это еще не все. Я должна сказать тебе что-то. Ты должен простить их... тебе есть что прощать. Нагрек...
-- А?
-- Горт рассказал мне, что ты и он сделали с Нагреком. Это ужасно, но он... он заслужил такой конец. Потому что он спал с Тесс. По-настоящему. Но Кулум не знает, кажется. И твоя дочь спасена от ужасной участи.
Мышцы вокруг пустой глазницы Брока начали бешено подергиваться:
-- Что ты сказала?
-- Это правда, Тайлер, -- ответила Лиза, и ее боль прорвалась наружу. -- По крайней мере, дай им шанс. Ты же поклялся перед Богом. И Бог помог нам с Тесс, дружок. Прости их. -- Она обхватила голову руками и разрыдалась.
Губы Брока шевелились, но из них не вылетало ни звука. Он грузно поднялся на ноги, пересек коридор и в следующую секунду уже стоял перед Кулумом и Тесс.
Он увидел ужас в глазах Тесс. Это причинило ему боль и ожесточило его.
-- Ты решила пойти против моего желания. Три месяца, я сказал. Но ты...
-- О, Па... о, Па...
-- Мистер Брок. Позвольте, я...
-- Закрой рот. Скоро ты получишь слово! Но ты, Тесс, предпочла сбежать, как дешевая красотка. Очень хорошо. Попрощайся со своей матерью. Ты навсегда уйдешь из нашей жизни и отправишься на берег с мужем.
-- О, Па, пожалуйста, выслушай.
-- Отправляйся! Я хочу поговорить с ним.
-- Я не уйду! -- закричала Тесс в истерике. Она схватила кофель-нагель. -- Ты не тронешь его. Я убью тебя!
Он выхватил кофель-нагель у нее из рук прежде, чем она даже успела сообразить, что он сделал какое-то движение.
-- Вон, и на берег. -- Брок видел себя словно в кошмарном сне. Он всем сердцем хотел простить, хотел, чтобы она обняла его, но какая-то черная, порочная тень его самого гнала его вперед, не давая остановиться, и он не мог ей противиться. -- Вон, клянусь Богом!
-- Все хорошо, дорогая, -- сказал Кулум. -- Иди и собирай вещи.
Двигаясь спиной вперед, она вышла из каюты и заторопилась прочь.
Брок пинком закрыл за ней дверь.
-- Я поклялся дать тебе довольно места и спокойную гавань. Но это было, когда ты собирался жениться как положено.
-- Выслушайте, мистер Брок...
-- Нет, это ты послушай, клянусь Богом, а не то я раздавлю тебя, как клопа. -- Из угла его рта спустилась ниточка слюны. -- Я спросил тебя честно, как мужчина мужчину, устраивают ли тебя три месяца. Ты сказал, да. Но ты нарушил свое слово. Я же сказал: 'Будь откровенен, парень'.
Кулум промолчал. Он молился, чтобы у него достало сил, и понимал, что проиграл свой поединок с Броком. Но он еще попробует, клянусь Богом, он еще попробует...
-- Нарушил или нет?
-- Да.
-- Тогда, думается мне, я свободен от своей клятвы.
-- Могу я говорить теперь?
-- Я не закончил. Но, даже хотя ты пошел обманным путем, вы женаты. Ты ответишь мне на один вопрос? Как перед Богом? Тогда мы будем квиты.
-- Конечно. -- Кулум хотел рассказать Броку о болезни, о публичном доме, о главной причине всего случившегося.
-- Как перед Богом?
-- Да. Мне нечего скрывать, и...
Брок оборвал его:
-- Это твой отец подстроил все это? Подбросил тебе мысль о побеге? Зная, что этим взбесит Горта? Зная, чго это выведет Горта из себя настолько, что он публично вызовет его на дуэль, и твой отец сможет драться с ним по всем правилам? Ты ходил пьяным в бордель, не зная, где ты и с кем ты? Тебе не нужно отвечать. Это написано у тебя на лице.
-- Да... но вы должны выслушать меня. Есть много...
-- Ты получишь от меня свою безопасную гавань. Но я говорю тебе прямо: я объявляю войну твоему отцу. Я объявляю войну 'Благородному Дому'. Я не успокоюсь, пока не разорю его. Отныне твоя единственная гавань будет с 'Броком и Сыновьями'. Только там, Кулум трижды проклятый Струан! А до того дня ты для меня не существуешь. Ни ты, ни Тесс.
Он распахнул дверь.
-- Вы не выслушали мою сторону! -- крикнул Кулум. -- Это нечестно!
-- Не говори мне о честности, -- ответил Брок.-- Я спросил тебя прямо в глаза. Три месяца! Я сказал: 'Будь откровенен, парень'. Но ты все же нарушил свое слово. Для меня ты человек без чести, клянусь Богом!
Он ушел, а Кулум стоял и смотрел ему вслед, раздираемый болью и облегчением, стыдом и ненавистью
-- Вы несправедливы, -- произнес он, и звук собственного голоса был ему мучителен.
Брок вышел на палубу; команда благоразумно держалась от него подальше.
-- Пенниуорт!
Второй помощник отвернулся от матросов, разбиравших под его присмотром реи, порванные паруса и снасти, и, тяжело переставляя ноги, подошел к Броку.
-- Разыщи Струана, -- сказал Брок -- Скажи ему, что я буду ждать его в Счастливой Долине На полпути между его причалом и моим. -- Он вдруг замолчал, и его лицо искривила холодная усмешка. -- Нет. На круглом холме в Счастливой Долине. Да. Его который был холм. Скажи ему, я буду ждать его на круглом холме в Счастливой Долине... как он хотел выйти против Горта. Понятно?
-- Да, сэр. -- Пенниуорт закусил губу. -- Слушаюсь, сэр.
-- И если ты шепнешь об этом кому-нибудь, кроме него, клянусь Господом Богом, я отрежу тебе все, что делает тебя мужчиной. -- Брок начал спускаться по трапу.
-- Кто будет заниматься наведением порядка на корабле, сэр?
-- Ты. Ты -- капитан 'Белой Ведьмы'. После того, как передашь мое послание.
Струан разглядывал Йин-си. Она лежала рядом и все еще спала. Он сравнил ее с Мэй-мэй. А Мэй-мэй -- с другой китайской любовницей, которая была у него много лет назад. А потом всех их трех -- с Рональдой, своей единственной женой. Такие разные. И вместе с тем во многом такие похожие. И он задумался, почему каждая из трех восточных женщин возбуждала его больше, чем Рональда, которая была его любовью -- до