ладони перед грудью и умильно смотрел на них. -- Господи, защити нас от этих чертовых язычников! Я целиком с вами согласен, Тай-Пэн. Черт бы побрал весь этот шум, ну?
Маусс усилием воли взял себя в руки, ему казалось, что он голым стоит перед Струаном, который опять смог заглянуть в самую глубину его души.
-- Вы... вы правы... Да. Правы.
-- В конце концов, если мы вас лишимся, кто останется проповедовать Слово Божие? -- добавил Струан, решив про себя не спускать с Маусса глаз, если дело дойдет до стычки.
-- Абс-солютно правильно, -- согласился Мастерсон, сморкаясь в горсть -- Какой смысл бросать ценного христианина на растерзание волкам? Эта чертова шайка разбойников довела себя до бешенства и не в настроении сейчас выслушивать проповеди. Господи, защити нас! Дьявольщина, Тай-Пэн, ведь я же говорил вам, что будет нападение.
-- Как бы не так. Ни черта ты не говорил! -- отозвался Роуч с другого конца комнаты.
-- А кто, дьявол тебя растряси, спрашивал твоего мнения, клянусь Господом? Когда мы тут спокойно беседуем с Тай-Пэном и преподобным Мауссом? -- крикнул в ответ Мастерсон. Он повернулся к Мауссу: -- Почему бы вам не прочесть молитву за всех нас, а? Мы ведь в конце концов христиане, клянусь Богом! -- Он ринулся к окну, расталкивая торговцев. -- Что, уже нельзя человеку и посмотреть, что тут происходит?
Маусс вытер пот со лба. О Господь вседержитель и благословенный Иисус, единственный Сын Твой, коею ты зачал в благости Своей, ниспошли мне мир Твой. Ниспошли мне учеников и миссионеров, чтобы мог я сложить с себя ношу свою. И пребуди благословен за то, что послал мне Тай-Пэна, который -совесть моя и видит меня таким, каков я есть. -- Спасибо, Тай-Пэн.
Дверь распахнулась, и в комнату ввалились еще торговцы. Все они были вооружены.
-- Какого дьявола? Что туг творится? Что случилось?
-- Никто не знает, -- ответил Роуч. -- В один момент все было тихо, потом, ни с того ни с сего, они вдруг стали прибывать.
-- Бьюсь об заклад, нам никогда больше не увидеть несчастного старину Эликсена. Бедный чертяка. Наверное, уже лежит где-нибудь с перерезанным горлом, -- произнес Мастер-сон, со зловещим видом ковыряясь в запале своего мушкета. -- Сегодня ночью мы все умрем в своих постелях.
-- О, ради всего святого, заткнешься ли ты наконец? -- взмолился Роуч.
-- Ты сегодня прямо ни дать ни взять провозвестник благости и утешения. -- Вивиен, быкообразный торговец, сердито посмотрел на Мастерсона. -- Почему бы тебе не помочиться в шляпу?
Раздался взрыв хохота. Когда он утих, Горт стал плечом прокладывать себе дорогу к двери.
-- Я возьму своих ребят, и мы разнесем их всех к чертовой матери!
-- Нет! -- Возглас Струана щелкнул, как удар бича. В комнате воцарилась тишина. -- Они пока что не причинили нам никакого вреда. В чем дело, Горт? Ты испугался кучки людей, кричащих проклятия в твой адрес?
Горт покраснел и двинулся к Струану, но Брок встал у него на дороге.
-- Ступай вниз, -- приказал он. -- Будешь охранять парк, снесешь башку первому же китайцу, который вздумает туда сунуться!
Горт с видимым усилием обуздал свой гнев и вышел. Все опять разом заговорили.
-- Нехорошо это -- так цепляться к парню, Дирк. -- Брок налил себе кружку пива и выпил ее большими глотками. -- Он мог запросто подарить тебе твою же голову.
-- Может быть. А может быть, получил бы урок хороших манер.
-- Извините, мистер Струан, -- прервал его Румаджи, взвинченные нервы заставили его забыть о вежливости. -- А у задней двери есть охрана?
-- Да. Три моих человека. Они сумеют справиться с целой армией этого отребья.
Среди торговцев вспыхнул горячий спор, и затем Роуч сказал:
-- Я согласен с Гортом. По-моему, нам нужно немедленно пробиваться отсюда.
-- Мы так и сделаем. Если возникнет надобность, -- спокойно ответил Струан.
-- Согласен, -- поддержал его Брок. -- Делать это сейчас значило бы напрашиваться на неприятности. Будем ждать и нести охрану, пока не рассветет. Может, к этому времени их уже и след простынет.
-- А если нет? А? Что тогда, хотел бы я знать!
-- Тогда мы сделаем им большое кровопускание Я тайком переправил трех ребят на нашу лорку, и они вывели ее на середину реки. С десятифунтовкой на борту.
Струан рассмеялся.
-- Я думаю, мистер Брок заслуживает вотума доверия за свою предусмотрительность.
-- Клянусь Богом, мистер Брок, это вы здорово придумали, -- воскликнул Мастерсон. -- Ура в честь мистера Брока!
Грохнуло троекратное 'гип гип ура', и Брок довольно ухмыльнулся.
-- Благодарствуйте, ребятки. Ну, а теперь лучше всего немного поспать. Тут нам, как будто, ничего не грозит.
-- Gott im Himmel! Смотрите! -- Маусс, вытаращив глаза, показывал рукой в окно.
Под звуки гонгов и барабанов с Хог Стрит на площадь вливалась процессия с фонарями. Перед ней шли 'знаменосцы' и цепами прокладывали дорогу в густой толпе. Во главе процессии шествовал неимоверно толстый человек в богатых одеждах, но босой и с непокрытой головой. Он едва переставлял ноги под весом опутывавших его цепей.
-- Смерть господня! -- вырвалось у Струана. -- Это же Ти-сен!
Процессия приблизилась к центру площади и здесь остановилась. В ней шли все купцы Ко-хонга, за исключением Дзин-куа. У всех с шапочек были спороты церемониальные пуговицы, свидетельствовавшие об их ранге, и все они дрожали и пошатывались. В толпе раздались издевательские выкрики и свист. Тогда начальник 'знаменосцев', высокий чернобородый воин, ударил в огромный гонг, и толпа опять утихла.
На площадь внесли открытый паланкин, впереди и, позади него ехали конные 'знаменосцы'. В паланкине в полном церемониальном серо-алом облачении восседал Хипиа-хо -- императорский Хоппо. Это был приземистый и толстый маньчжурский мандарин, почти без шеи. В руке он держал императорский веер слоновой кости, инкрустированный нефритом -- символ своей должности
Паланкин Хоппо поставили в центре площади, и начальник 'знаменосцев' что-то громко прокричал. Каждый человек на площади пал на колени и трижды коснулся лбом земли, потом все поднялись на ноги.
Хоппо развернул свиток и при свете фонаря, который держал один из стражников, начал читать высоким голосом.
-- Что он говорит? -- спросил Брок у Маусса.
-- Посмотрите-ка, вон старик Хау-куа,-- сказал Мастерсон со смешком. -Здорово же его трясет, прямо как...
-- Пожалуйста. Тише. Я ничего не слышу, hein? -- попросил Маусс. Он высунулся из окна. Все замолчали, прислушиваясь.
-- Это императорский указ, -- быстро заговорил Маусс. -- '...И изменник Ти-сен, наш бывший родственник, подлежит немедленному закованию в цепи и отправке в нашу столицу как приговоренный к смерти, и...' Я не слышу, hein? Подождите минутку. '...Позорный договор, именуемый соглашением Чуэн-пи, который он подписал без нашего повеления, аннулируется. Варварам приказывается немедленно покинуть пределы нашей империи, оставить Кантон и Гонконг под страхом немедленной и мучительной смерти, и...'
-- Я прямо ушам своим не верю, -- усмехнулся Роуч.
-- Заткнись! Как Вольфганг может расслышать что-нибудь?
Маусс напряженно вслушивался в жуткий высокий голос, прорезавший гнетущую тишину на площади.
-- Нам приказано убираться, -- перевел он. -- И мы должны возместить весь ущерб, нанесенный стране по нашей вине. Никакой торговли, кроме как по Восьми Правилам. Королеве Виктории приказано прибыть в Кантон в трауре... что-то... что-то еще вроде того, что за наши головы назначена награда, и... 'как знак нашего неудовольствия, преступник Ти-сен будет подвергнут публичному бичеванию, и все его имущество конфискуется. Да убоится этого всякий и, дрожа, подчинится!'.
