отворилась, как дверца волшебного ларца, открыв Кэйт самый великолепный закат, какой она когда-либо видела.
Гряды облаков протянулись вдоль горизонта золотыми, мандариновыми, ярко-красными и розовато- лиловыми полосами, как тончайшие паутинки. Забыв на мгновение обо всем, Кэйт замерла, открыв рот и глядя на это великолепие.
— Я заказал закат специально для нас. Неплохо, правда? — Джефф обнял ее сзади. Его чисто выбритый подбородок коснулся ее виска.
— Сколько же пришлось заплатить? — пролепетала Кэйт, ловя тепло его дыхания над ухом.
— Пустяки, шесть монеток.
— Вы не зря потратили деньги. — Ее дыхание вновь пресеклось: руки Джеффа скользнули ей под свитер. Прикосновения его пальцев она почувствовала, как разряды электричества. Время будто остановилось. Небо медленно превращалось из красного в малиновое, из бледно-фиолетового в темно- синее. Потом мир как будто перевернулся — это он заключил ее в объятия, жадно прильнув к ее пересохшим губам.
Все благие намерения Кэйт испарились в мгновение ока — скорее, чем испаряются капельки дождя, попавшие в горящую лаву. Ее рот приоткрылся, вкушая сладость языка Джеффа, пальцы судорожно ласкали его густые волосы. Все перестало для нее существовать — все, кроме того, что она хочет Джеффа Пэрриша, что он нужен ей больше воздуха, больше, чем солнце, чем жизнь.
Кэйт застонала, когда он ослабил пояс ее джинсов и погладил ее живот. Дрожащие пальцы скользнули к груди Кэйт, потом вверх — ослабить бретельки лифчика. Нежные прикосновения к груди отозвались во всем теле. Она снова громко застонала, и это вернуло ее к реальности.
— Нет, — внезапно поддаваясь панике, шепнула она. — Хватит, Джефф, довольно, Джефф…
Не обращая внимания на мольбу Кэйт, он еще нежнее обнял ее, и, вздохнув, она робко прижалась к нему, пораженная силой своего желания.
— Нам лучше вернуться в дом, — шептала Кэйт, но Джефф лишь крепче прижимал ее к себе.
— Кэйт… — Сердце его стучало у самого уха. — Я же люблю тебя, Кэйт…
Слова, которые ей так хотелось услышать, вызвали у Кэйт новый приступ страха — такой сильный, что у нее подкосились ноги.
— Не надо, — проговорила она, отпрянув от него. — Как ты не понимаешь, что только делаешь все хуже?
Руки Джеффа исчезли.
— Все, что я вижу перед собой, — это прекрасную испуганную женщину, — сказал он. — Что-то не так, Кэйт? Я здесь, с тобой, и я готов тебя выслушать, но ты молчишь… — Видя, что она колеблется, он схватил ее за руку. — Пойдем.
И они пошли, сплетя пальцы, в сторону дюн, слушая, как нарастает шум далеких волн. Кэйт пыталась заговорить, но слова застревали в пересохшем горле.
— Ты что, боишься, что я много наобещаю, а потом уеду?
Кэйт молча кивнула. Если бы все было так просто…
— Этого не будет, — произнес он, больно сжав ей пальцы. — У нас есть шанс, у тебя и у меня. Мы можем быть вместе, только помоги мне. Я не могу пройти весь путь один.
— Помочь тебе — и отдать себя на заклание твоей матери и ее приятельницам?
— Они — всего лишь люди, обычные люди. Некоторые хорошие, а некоторые — слабые и напуганные. Но нельзя позволять им запугивать себя.
— Тебе легко говорить. Ты с ними вырос. — Кэйт закрыла глаза, чувствуя, как ветер колышет ей волосы. Почему она не может решиться и рассказать Джеффу все? Он с отвращением повернется и уйдет, конечно. Но по крайней мере он поймет.
— Чего ты боишься на самом деле? — Вопрос отвлек ее от мыслей о другой, давней ночи на другом пляже.
— Чего я боюсь? — Кэйт постаралась говорить спокойно. — Того, что я позволю себе любить тебя, а ты исчезнешь. Или хуже того: ты не уйдешь, но станешь стыдиться меня.
Руки Джеффа легли ей на плечи, он тихонько повернул ее к себе лицом.
— Неужели не понимаешь? — вспыхнула Кэйт. — Я не из твоего мира. Даже если б я могла в него вписаться, все равно не стала бы этого делать, потому что не хочу быть такой, как эти люди…
Он снова обнял ее. На сей раз нежно, как ребенка.
— Дорогая, любимая Кэйт. — Губы его касались ее волос. — Как я могу просить тебя стать похожей на кого-то другого? Я люблю тебя всю, целиком, такой, какая ты есть! Я люблю твою волю, твою душу, твои страстные порывы…
Кэйт млела в его объятиях, жадно слушая долгожданные слова. Джефф любит ее! Любит! И если это их шанс, пусть единственный, они должны им воспользоваться. Но прежде всего она должна быть с ним абсолютно честной.
— Мне нужно завтра утром уехать в Рэйли, — сказал Джефф. — Будет заседание совета госпиталя, на котором я представлю мой проект. Настал момент истины, Кэйт.
Кэйт заглянула в его восторженное лицо, впитывая в себя каждую черточку.
— Они одобрят твой проект! — прошептала она. — Иначе и быть не может.
— Дай Бог! — Он крепче обнял ее. — Я вернусь в субботу вечером, как раз перед балом, на котором мы появимся вместе.
— Джефф…
— Все! — Он в шутку ущипнул ее за подбородок. — Не спорьте, мисс Кэтрин Валера. Если госпитальный совет одобрит мой проект, я буду в настроении праздновать. И когда мы войдем в яхт-клуб, я буду счастливейшим из смертных.
Кэйт прижалась к нему, неожиданно снова почувствовав страх,
— Да я не спорю, — объявила она, в ужасе от того, что ей предстоит сделать сейчас. — Но прежде хочу кое-что рассказать о себе. Кое-что, что тебе не понравится…
— Я слушаю… — Его руки вновь обвились вокруг нее.
Кэйт сглотнула, не зная, как начать.
— Ну, это очень долгая история, но я не могу от тебя скрывать… После того, как ты меня выслушаешь, ты…
Зверский визг прорезал тишину. Визг раздавался из кустов олеандра, переходя в адскую какофонию рыков, стонов и воя.
— О нет! Митабель! — Кэйт разжала объятия Джеффа и бросилась в кусты.
Две тени, светлая и темная, сцепившись, кубарем катались по траве. Когда Кэйт подбежала к ним, темная тень метнулась и исчезла в ночи, оставив Митабель шипеть и извиваться у Кэйт на руках.
— Ну что ты… все, все, малышка, — успокаивала она кошку.
— Она ранена? — спросил подошедший Джефф.
— Не знаю, — Кэйт покачала рыжей головой. — Сейчас отнесу Митабель к свету — посмотри, везде клочья ее шерсти. Туго пришлось старушке.
— Я видел, она была в доме. Наверно, прошмыгнула вслед за нами.
— Наверно, — кивнула Кэйт, чувствуя себя виноватой. — Я никогда не выпускаю ее по ночам. Здесь водятся огромные, злейшие коты, а она уже слишком стара, чтобы дать им отпор.
Из дома выбежали Флэннери с Эллен.
— Ма, я слышала ужасный визг. Где Митабель? На нее напали? Она дралась?
— Я ее держу, — ответила Кэйт. — По-моему, у нее все в порядке, но надо отнести ее в дом.
Она возглавила процессию с кошкой в руках. Они вошли в кухню, общими усилиями разложили на столе полотенце и водрузили на него раненое животное. Флэннери, у которой в пальцах была почти хирургическая чуткость, принялась ощупывать пострадавшую. При первом же прикосновении к левому плечу Митабель взвыла.
— О Господи! — прошептала Флэннери, заметив большую, глубокую рану под шерстью. «Рану придется зашивать, — решила Кэйт, стараясь унять дрожь в коленях. — И срочно нужен укол антибиотика».
