Так пусть на вашей совести будет и то лишнее, что нам пришлось сказать, когда вы заставили нас оправдываться…
— Джантар, не надо, — попыталась остановить его Фиар. — Хотя я сама — в шоке… Оказывается, я совсем не знала некоторых наших соседей. Но ты подожди, не выдавай ничего. Они того не стоят…
— Так вот зачем вы собрались… — раздалось из правой части толпы — и Джантар увидел: ещё несколько человек переместились налево. — Чтобы так их встретить…
— То есть… только тот, кто был на виду — вёл себя достойно, а у кого была тайная миссия или особые обстоятельства — тот предатель? — возмущённо спросил кто-то (по лёгкому шемтурсийскому акценту Джантар предположил: Весиоро Тиялу, отец Итагаро). — Или даже — просто ошибся, поверил не тем, пошёл не туда? Но скажите: вы за это время — сделали больше, чем они? И где были бы сами — если бы они вам всё сразу не объяснили?
— И… вы, что, действительно видели горного жреца? — неуверенно спросил ещё кто-то из толпы. — И…какой он?
— Ну, какой… На вид — такой же, как мы… — ответил Джантар — и тут нахлынул такой удар горечи и обиды, какого он мгновение назад не мог ожидать. — И говорил с нами… не так, как вы здесь. И в отличие от вас — правильно понял, чего мы хотели, в чём ошиблись — и ни за что не осуждал нас. Потому что знал, как действуют на психику некоторые мистические учения — и что можно подумать, изучая их… И мы же сперва верили — что идём через это к постижению высших тайн. И там, на площади — были уверены, что делаем всё как надо для спасения мира… Но пoтoм, по дороге в горах, всё думали: как вы нас запомнили? И всё равно — надеялись на понимание… А интернат… Да, потом нам помогли найти и обратную дорогу туда, — снова, как сумел, объяснил Джантар. — И наши бывшие преподаватели — они как раз облетают на вертолётах с инспекцией все такие интернаты, уже как члены правительства — встретили нас там. И сразу сочли возможным приять выпycкной экзамен… И что — теперь мы из-за этого выглядим как предатели, которые улаживали личные дела, пока решалась судьба мира?
— Но мы не то хотели сказать… — уже менее уверенно произнёс кто-то из стоявших справа. — Только спросили, где вы провели эти три дня… А вы нас не так поняли…
— Не забывайте, что мы чувствуем и невысказанное, — ответила Фиар.
— Герм, сюда бы твою камеру… — прошептал Итагаро. — Да ещё — если бы со звукозаписью…
— Вот, я уже снимаю, — Джантар вновь узнал голос матери Герма. — Но не такую съёмку о вашей встрече хотелось бы сделать…
— Но что теперь? — Джантар почувствовал, что почти готов сорваться. — Как мы должны доказать вам, что мы — не враги, не предатели, и не отсиживались в стороне, пока весь мир был в опасности? Вот тут, сейчас, перед вами, разорвать только что полученные свидетельства об образовании — и снова пойти учиться в школу? И от этого вам станет легче? Или… просто уйти обратно, к горным жрецам? — вырвалось у Джантара неожиданно для него самого. — Потому что… не так ли вообще ими и становятся? Когда после таких событий человек не может в чём-то оправдаться, доказать, что он — не преступник, не предатель, а у него просто всё сложилось по-особому… И некоторые наши способности — как раз соответствуют. Хотя с ними можно было пригодиться и здесь…
— Джантар, подожди, не надо… — услышал он ответ матери Герма. — Я сама скажу… Как вы могли… — уже громче продолжала она. — Сейчас, когда всё уже кончилось… И специально ждали, чтобы так встретить наших детей? А что же там, на площади, никто из вас не встал и не обратился к остальным — если сразу всё так хорошо понимали?
— А это так всегда, — поддержал её Весиоро Тиялу. — Сперва одни — на острие событий, а потом, когда опасность прошла, являются другие — и ищут виноватых! Особенно — среди тех, кто связан тайной и не может ответить. По себе знаю…
— Но вы хоть понимаете… что теперь всё, сказанное здесь — тоже часть нашей жизни? — Фиар, выйдя чуть вперёд, обратилась к группе людей, стоявших справа. — И вашей тоже? Часть жизни всех присутствующих — и уже не забудется… И вы действительно ждали только затем, чтобы бросить нам такие обвинения?
— А сами? — добавил кто-то из левой части толпы. — На площади — стояли, как все… И раньше — терпели, как все, кoгдa это назревало… А сейчас кто вам виноват?
— Зато мы поняли, от чего уходят горные жрецы, — продолжал Джантар, задыхаясь от обиды. — А мы же — о стольком могли вам рассказать… Нас самих чуть не свели с ума этой ложной мистикой — как особо опасных экстрасенсов… И в какую-то секретную военную программу тоже хотели впутать… И сам интернат был не для 'физически развитых' — таких, чтобы грузить трупы…
— А я бы сейчас ничего не рассказывал, — неожиданно жёстко заявил Лартаяу. — Мы, что, явились сюда как обвиняемые? В ту ночь, когда всё произошло — так и мы для чего-то пригодились, а теперь что же: они — суд, а мы — подсудимые?
— И правда, что это мы… — согласился уже кто-то из стоявших справа. — Когда даже тот временный император успел издать указ, чтобы никто никому не мстил, и не искали виноватых…
— И этот, что покончил с собой перед телекамерой — сознался, как всё было, — добавил ещё кто- то. — Хотя вы не видели этого репортажа….
— Не видели — так слышали по трансляции в автобусе. А Джантар — и видел немного… Однако ненадолго же вас хватило… — начал Лартаяу.
— Лартаяу, не надо, — отчаянно попыталась Фиар остановить уже его, пока он не сказа лишнего.
— Не надо, — внезапно согласился Лартаяу. — Всё равно после такого… уже ничего не будет как раньше! То есть, я имею в виду — так, как могло быть… Но нас уже заставили ощутить себя предателями — которых встречают народным гневом… И за что? За то, что трудно и страшно было всем — но именно мы не выложились сверх всякой меры?
И тут, во вдруг наступившей глухой тишине, Джантар почувствовал: будто какая-то трещина, расширяясь и углубляясь, поползла уже через эту новую реальность — дробя и раскалывая что-то, начавшееся было складываться заново в судьбах собравшихся здесь людей… И понял: если тут же не противопоставить этому что-то, не сомкнуть новой мыслью или действием края этого разрыва — уже в следующую минуту он приведёт к непоправимому. Теперь, когда, казалось бы, всё самое страшное — позади…
— И как — удовлетворены вы этим? — обратился Весиоро Тиялу к стоявшей в стороне (и уже явно меньшей, чем прежде) группе. — Этого хотели? Ну, что они вам задолжали, или чего не сделали за вас?
— Но горные жрецы — это же легенда… — наконец подал голос кто-то оттуда. — А тут всё — на самом деле… Трупы, солдаты, передача о конце мира… А они нам что рассказывают? Что видели горного жреца?.. И мы должны верить? После того, как целых три дня убирали город от трупов?
— И после того, как они тебе, дураку, всё объяснили, — донёсся ответ слева. — А так и ты вместе со всеми ждал бы конца мира… И сам слишком верил в кое-какие легенды…
— … И откуда вы лучше других знаете: что — легенда, а что — правда? — добавил откуда-то сзади знакомый голос, заставив вздрогнуть не только Джантара: мгновенно замерли в напряжении Фиар, Итагаро, Талир… — И откуда у вас право утверждать, будто они прикрываются легендой, оправдывая себя? Вдруг они действительно не могут выдать какую-то тайну?
— Но… кто это?.. Кто?.. — раздались возбуждённые голоса в толпе. — Кто это сказал?.. Где он?..
— А вы, пользуясь этим, обвиняете их, — продолжал непонятно каким образом появившийся здесь (но по-прежнему словно невидимый) Джонор Хиеф. — И даже не в какой-то ошибке — а именно в трусости, предательстве. Хотя они пытались, как умели, поднять вас на борьбу со злом. Но вам этого мало — надо ещё умереть за вас… А ваше дело — прятаться за чужие спины. И только когда всё уже позади — обвинять других…
'Верно, — понял Джантар. — И Мерционов так говорил… Участь молодых — красиво умирать за взрослых…'
— Камера! — вдруг завопил кто-то из стоявших справа, бросаясь вперёд. — Смотрите, у неё камера!
