состояния и дальнейших планов — но не было понятно: в чём этот кто-то реально заинтересован, во что готов вмешаться, кому и в чём помочь, на чью сторону встать в какой ситуации? И сомнения обретали всё более конкретный, оформленный смысл: а… вдруг за происходящим и стоят 'люди дальних миров', представители инопланетного разума? И именно они — а не известные фархелемцам издревле природные духи, не те же астральные владыки, и не eщё мифические иерархи непредставимо великих уровней — тысячелетиями управляли человечеством Фархелема через подобные учения? И именно… на встречу с ними, а не с горными жрецами шли сейчас они — девять подростков, в критический для своего мира момент решивших взять на себя ответственность за его судьбу? И значит — надо было подумать, что скажут такому иному разуму, какие вопросы смогут поставить, как объяснить ситуацию, о чём просить?.. И вообще — как и о чём говорить с теми, кто, для себя пользуясь высокими технологиями, позволяющими преодолевать межзвёздные расстояния — для фархелемцев предпочитали представать в мифологических образах из их же древних преданий и легенд?.. И — чем были для них сами происходящие сейчас события, и какова тут могла быть их собственная роль?..
— Прямо так и спросят — в чём смысл жизни вообще? — после довольно долгой паузы переспросил Герм. — И если мы скажем: в победе добра над злом — они станут запутывать нас всей этой казуистикой о двуединстве и взаимопереходах Добра и Зла. А если скажем: в противостоянии энтропии, хаосу, стихийным разрушительным силам — опять же сразу пойдёт речь о бренности и тленности всего сущего. Или, например, так: смысл жизни — в духовном, психологическом удовлетворении от неё, в преобладании радости над горем? Но и тут смогут возразить: всякое горе — обратная сторона радости, так же, как разрушение — обратная сторона созидания. И вообще — всё не вечно, всё меняется, и мы с горестью наблюдаем, как рушится и pacпaдaeтся то, что с радостью строилось и развивалось, пока на это хватало его внутренних сил и логики… И сами человеческие понятия — ограниченны, есть что-то выше их… И вот только если сказать: смысл жизни в познании Истины — что смогут возразить на это? Как докажут, что сама Истина есть ложь?
— Но и такой насторожённой враждебности сразу не надо бы… — начала Фиар. — Тем более — это только в литературе они говорят и думают так…
— А литература — на основе чего? — переспросил Талир. — Да, принято считать, что это — откровения космических цивилизаций из иных миров. А говорят — точно как наши учителя. Будто опутывают, заманивают в ловушку формально правильными рассуждениями о сложности и многогранности Истины — а в итоге получается: все твои понятия ущербны, ошибочны, ты не готов к восприятию чего-то, должен уступить, с чем-то смириться — так как просто глупо отстаивать свои заблуждения! И не они с их мудростью виноваты, не сумев тебе что-то объяснить — а ты, которому не хватило мудрости смириться с неизбежным и непонятным… И это к ним мы идём? К тем, кому, возможно, даже рискованно признаться, что мы всё это понимаем? А нам ещё надо вернуться в Тисаюм с реальной помощью! И тут нас повели по этому трёхсуточному пути — и мы поверили и пошли. Как будто им с их техникой трудно сразу взять нас к себе…
— Мы ещё не знаем, кто это… — неуверенно напомнил Герм. — Но нам дали знак — и идём…
— Вот именно — идём… Хотя из той же литературы знаем — как людей иногда даже в самой острой ситуации морочат загадками, дают труднопонятные знаки, в которых изволь разбираться сам… И даже сейчас, когда правительственная радиостанция заявила о скорой гибели Мироздания, вместо чётких разъяснений — трое суток идите неизвестно куда…
— И что делать — когда уже сколько прошли? — добавила Фиар. — Хотя действительно странно… Или они просто не могут что-то нам объяснить?
— А почему, собственно, не могут? — почти возмутился Лартаяу. — Они, высшие существа?
— Но разве мы знаем, насколько высшие? — возразил Герм. — И что может быть не по силам или опасно для них самих… Так и не разобрались по той же литературе во взаимоотношениях высших духов, богов, стихий… Не говоря о самих 'людях дальних миров' — как они там представлены. С путаницей — даже в вопросах, на которые, казалось бы, ответить можно только 'да' или 'нет'! В одном откровении сказано — наше человечество сотворено тонкоматериальным человечеством Тиэлиракса, в другом — Тиэлиракс изначально был необитаем, и даже сейчас там есть лишь какие-то тонкоматериальные растения… И в чём тут — сложность и многогранность Истины, в чём высший смысл обеих версий? В каком смысле нас будто бы породили те, кого самих ещё нет?
— И таких откровений за всю нашу историю известны уже тысячи, — добавил Минакри. — И почему-то каждое даётся так, будто всех предыдущих — не было. Или кто-то — не знал, что другие успели сказать нам до него. А сомневаться — стыдно, и страшно. С сомнением — ты что-то обрываешь в себе, совершаешь недостойное… А сами будто не понимают — сколько горя уже принесли фархелемцам неправильно понятые откровения…
— Хотя каждое само по себе, возможно, и не противоречиво, — ответил Итагаро. — Противоречия выявляются в сопоставлении…
— И всех вместе — с нашим современным знанием, — добавил Донот. — Будто даже сейчас — говорится человеку древнего образа мышления, и никоего не интересует, как должен понять человек современный! Вот я бы и спросил: почему вы так говорите с нами? Для вас важнее всего, чтобы кто-то не понял какой-то тайны — в которой, вам кажется, через иносказания без особых проблем разберётся другой, кому вы доверяете? А если и он, мудрый и доверенный, ошибётся — и это будет иметь катастрофические последствия для миллионов фархелемцев? Всё равно — не так страшно, как раскрытие тайны непосвящённым?
— А я бы спросил и по-другому, — снова заговорил Итагаро. — Считают они нас в принципе равными себе — или могут иногда просто играть с нами? С нашими чувствами, убеждениями, тревогой за судьбу нашего мира? А то как же: тысячи посвящённых, пророков, избранных — и откуда столько бед? И потом нам говорят, мы что-то не так поняли… А зачем говорить с нами такими иносказаниями, что даже мудрые с трудом понимают их? Особенно — когда дело касается судьбы целых миров? И тем более — как можно понять явный, поверхностный смысл этих иносказаний, что из него получается? Другой народ нечестив, отошёл от высших истин, живёт не по тем обычаям, не так верует — и в общем, в своей трагической судьбе виноват сам… Хотя вся вина — что живёт согласно другому, ранее данному откровению! Так — что они, в конце концов, хотят нам сказать, и чего от нас ждут? Что такое тысячелетиями не могут донести до нас? И наша ли вина в том, как мы это понимаем?..
— И всё же — не вернее ли исходить из их в общем добрых намерений? — не согласился Донот — но сразу уточнил — Я хочу сказать — пусть они думают, что мы идём к ним с уверенностью в этом. Пусть им кажется, что у нас короткая историческая память на все прежние трагедии, пусть разыгрывают из себя воспитателей приюта для слабоумных. А сами давайте не забывать: мы должны уйти оттуда в видимом согласии со всем, что нам скажут…
— Нет, но идти с таким предубеждением… — попыталась возразить Фиар. — И если уж так — не переоцениваем ли свои силы? И… не окажется ли в нас самих заложено что-то подобное — что мы воспримем как наши собственные глубокие убеждения? А то и — не пойдут ли в нашем облике обратно в Тисаюм какие-то другие души — и с совсем иной целью… — Фиар встревоженно оглянулась, как бы в недоумении от собственных слов. — Да, видите, что уже приходит на ум…
— Но я как будто не чувствую угрозы лично нам… — ответил Джантар, хотя слова Фиар заставили встревожиться и его. — Однако и общее чувство — странное… Правда — чего мы ожидаем от тех, к кому идём?..
— Да я уж и не знаю, — ответил Донот. — А то действительно — если уже думаем, удовлетворятся ли они нашим видимым смирением, и о чём с ними вообще можно говорить… И если, например, спросим, как на самом деле устроен наш астрал — а они ответят, что для нашего уровня понимания это слишком сложно — что тогда? Спросить, чей конкретно канон ближе всего к реальности тонких планов Фархелема? А если и на это — ответ тот же? Просто, изображая отчаяние, воскликнуть: ну, как хоть просто в ад не попасть? Вы же сами за тысячи лет нагромоздили столько противоречий, что мы уже и этого не знаем! И — думаете, они наконец скажут нам то, что за тысячи лет не сказали никому другому?
— А сама высшая цель? — напомнил Джантар. — Растворение всего ни в чём, или индивидуальности — в Непостижимом, или — просто блаженство отупения, или — продолжение и там жизни, в общем
