Общественный транспорт наверняка будут контролировать, поняла она. А вот такси и частные машины — вряд ли. Слишком много работы. Что же ей теперь делать? И вообще, правильно ли она поступила, поддавшись внезапному импульсу и уговорам Евы? Но сестра хочет ей только добра. Комиссарша произвела на нее неприятное впечатление. И Кате совсем не хочется, чтобы эта особа допрашивала ее и измывалась над ней.
Такси доставило ее до центра всего за пятнадцать минут. Катя намеренно попросила водителя высадить ее около церкви Святого Георга, кажется, самой древней церкви Гамбурга. Оттуда пешком до центрального вокзала всего ничего, рукой подать.
На улицах, как обычно после заката, толпилось множество людей, играла музыка, царило веселье и возбуждение. На девушку в светлых джинсах и белом пуловере никто не обращал внимания. Катя подошла к величественному зданию вокзала. Вон и полицейские около входа. Кажется, ее уже ищут! Или ей это только кажется?
Катя увидела, как из такси вышла пожилая дама, чем-то похожая на тетю Герлинду. Водитель вытащил Из багажника внушительный чемодан, дама покатила его в направлении вокзала. Это явно давалось ей с трудом.
— Разрешите вам помочь, — предложила Катя даме.
Та заулыбалась и ответила:
— О, это будет очень любезно с вашей стороны, милая! Я вам так благодарна, у меня искусственное бедро, поэтому мне сложно управляться с багажом!
Они, беседуя, прошли в здание вокзала мимо полицейских. Даме требовался скорый поезд на Копенгаген.
Проходив ее на нужную платформу, Катя задумалась. Что же делать? Вдруг она услышала — объявляют прибытие интерсити на Мюнхен. Скорого поезда, который в том числе идет и через Франкфурт-на-Майне. А именно во Франкфурте живет Олеська. Ну да, как же она забыла про подруг! Олеся ей обязательно поможет! Вот Светка — нет. Та явно завидовала Кате, ее внезапному богатству. Светка вечно жаловалась, что ей одной так плохо живется, денег нет, приходится нелегально подрабатывать посудомойкой в ресторане.
Катя села в поезд, тот через пару минут отправился в путь. Скоро она приедет к Олесе. От нее Катя и позвонит Вадиму. Хорошо, что у нее есть деньги… Целых шестьсот евро, приличная сумма! Катя купила у проводника билет, откинулась на спинку сиденья и попробовала заснуть. Нет, не получается! Сейчас начало девятого, около двенадцати она будет во Франкфурте. Адрес Олеси у нее записан, а бумажка лежит в кошельке. Приехав, она возьмет такси и доберется до общежития, где живет Олеся. Та учится и одновременно работает секретаршей у зубного врача. Олеся рассказывала, что снимает квартиру на пару со словачкой — так дешевле, у каждой своя комната, а гостиная, кухня и ванная общие. Олеся — не Светка Храповалова, которая вся изошла завистью к Кате, она ее приютит и поможет советом.
Катя оказалась во Франкфурте точно по расписанию, поймала такси и назвала адрес. Она думала почему-то, что Олеся живет на окраине, но ее поездка длилась недолго. Водитель высадил Катю около солидного двухэтажного дома. Ипатова решила, что это какая-то ошибка. Олеся же писала, что живет в WG[18] в небольшой старой квартирке. Так почему она оказалась подле этого большого дома? Но водитель уже уехал, спросить было не у кого.
Ипатова посмотрела на табличку, благо что фонарь светил ярко. Нет, все совершенно верно. Значит, Олеся на самом деле живет здесь. Не может же во Франкфурте быть две одинаковые улицы с одним и тем же названием?
Катя нерешительно подошла к воротам. Ага, и табличка. Olaf Uwe Pohler, Dr. med. dent.[19] Кажется, именно так — Олаф Уве Пелер — и зовут того самого врача, у которого работает Олеська. Но почему она дала его адрес? Или Катя была такой растяпой, что записала адрес не Олеси, а ее работодателя!
Она расстроилась. Как ей быть? Уезжать обратно? Но куда, в лапы полиции и кровожадной комиссарши? Ведь уже половина первого ночи. Этот господин Пелер, про которого Олеська рассказывала, что он очень педантичный и крикливый, будет не в восторге от визита подруги своей секретарши. А может, Олеся снимает у него комнату? Вряд ли у нее хватит денег, она ведь получает немного…
Катя все же решилась — она позвонит и, несмотря на поздний час, извинится самым милым тоном, на который способна в нынешней ситуации, и попросит дать ей адрес или хотя бы телефон Олеси. А потом придется добираться до подруги глухой ночью. Но Франкфурт — это не Волгоград, ходить по темноте тут можно без опаски, никто куртку не снимет, не ограбит и не пристанет.
Набравшись мужества, Катя позвонила. Прошла томительная минута, на окнах спущены жалюзи, так что было непонятно, спит ли достопочтенный Dr. med. dent. или нет. Катя робко повторила попытку. Нехорошо ломиться к человеку около полуночи, но ее вынуждают обстоятельства.
— Кто это? — раздался в динамике домофона недовольный мужской голос. — И что вам надо?
— Господин Пелер, — произнесла Катя, сбиваясь. — Это Катя, подруга Олеси, вашей секретарши. Извините, что бужу вас в такой час, но у меня очень серьезные обстоятельства, мне надо как можно быстрее встретиться с Олесей. Прошу вас, дайте мне ее телефон или адрес! Извините еще раз за вторжение, но мне очень и очень нужно увидеть ее!
Господин медик ничего не ответил, только отключил домофон. Катя, обхватив себя руками, мерзла на улице. Стояла ясная погода, но температура наверняка опустилась до десяти градусов. А она только в легком пуловере Евы…
Наконец, после того, как прошла целая вечность, раздался голос в динамике. Доктор произнес:
— Проходите!
Катя возликовала, миновала калитку и бросилась к крыльцу. Стеклянная входная дверь была приоткрыта. Слава богу, этот Олаф Уве Пелер оказался сострадательной душой, она сейчас попросит разрешения позвонить от него Олесе… Катя надеялась, что своими действиями не повредит подруге.
На пороге ее встретил сам врач — невысокий, полноватый, несколько обрюзгший, с остатками светлых волос на яйцевидной голове. Катя любезно улыбнулась ему, Пелер, пропуская ее в теплый коридор, сказал:
— Мы уже спали. И вообще, о визите, причем в такое время, надо предупреждать заранее!
Судя по халату, из-под которого выглядывала пижама, господин Пелер уже действительно почивал. Оно и понятно, время позднее. Катя вспомнила, как к ней ночью ввалился Герман Петрович. Ее родителям тоже не понравился тот поздний визит. Так почему Олаф Уве должен быть в восторге от вторжения подруги своей секретарши?
Врач указал ей жестом на освещенную гостиную. Катя прошла туда — и остолбенела. Кутаясь в дорогой халат, зевая и пытаясь привести в порядок растрепанные волосы, в кресле сидела Олеся Тарасова. Катя совершенно не ожидала увидеть подругу в гостиной почтенного медика.
— Привет, — сказала Олеся и бровью не повела. Затем она произнесла, обращаясь к Пелеру:
— Олафчик, милый, оставь нас, прошу тебя, на пару минут. Я провожу Катю сама и закрою дверь. А потом мы вернемся к массажу…
Доктор пробормотал что-то и скрылся. Катя от неожиданности опустилась в мягкое кресло. Олеся, улыбнувшись, сказала:
— Рада тебя видеть, Катя, но вообще-то Олаф прав, время не очень подходящее для визитов. Мы уже были в постели, я делала дорогому Олафу массаж. Ну что тебе надо?
Катерина обвела взглядом великолепно обставленную гостиную. У Олафа явно водились деньги, врачи, в особенности зубные, получают тут вполне прилично. Это элита нации. Но каким образом… Впрочем, ее это совершенно не касается!
Справившись с удивлением, Катя произнесла:
— Олеся, я прошу тебя о помощи. Мне нужно остаться ночевать. Я все тебе расскажу… Ты же знаешь, что умерла тетя Герли… Ее отравили, меня подозревают в этом жутком преступлении. Я… Я скрываюсь от полиции. Потому что они пришли меня арестовывать. А я ни в чем не виновата, клянусь тебе!
Катя умолкла. Олеся смотрела на нее ласковым, немного меланхоличным взглядом. Затем она проворковала:
— Прими мои соболезнования. О смерти твоей богатой тети Герлинды я, конечно, читала в газетах. Об этом в последние дни говорят по всем каналам и пишут во всех газетах. А правда, что ты унаследуешь половину ее состояния? Значит, и ту великолепную виллу, где мы с Храповаловой навещали тебя… Ну надо же, как тебе повезло!
— И виллу тоже, — кивнула Катя, не совсем понимая, к чему клонит Олеся. — Но я сейчас в ловушке и не знаю, что делать…
— Во-первых, успокойся, — сказала Олеся. — Принести тебе сока или молока? Не хочется? Ну ладно. Какая же у вас классная вилла! А драгоценности! Но, как я тебе тогда сказала, у меня все есть. А главное — есть мой Олаф Уве, и этого вполне достаточно. Он получает сто двадцать тысяч в год, так что жить можно припеваючи. И дом у него хороший, свой, долги по нему выплачены, теперь — это собственность Олафчика. Ну, и моей скоро станет тоже…
Катя не совсем понимала, почему Олеся говорит о вещах, которые совершенно не важны. Олаф, его зарплата, дом… К чему все это? Кажется, Тарасова не понимает серьезности ее ситуации.
— Значит, ты сбежала от полиции, — повторила Олеся. — Жаль, Катя, с немецкой полицией надо быть в хороших отношениях. Но ты не убивала свою тетку, я готова поклясться на чем угодно, что это ошибка. Так что если будет нужно, могу выступить как свидетельница защиты на суде. Ты сказала, что тебя пришли арестовывать, значит, последует и суд…
Ипатова, оторопев, уставилась на Олесю. Похоже, подругу совершенно не волновали проблемы Кати. Она, конечно, не может требовать, чтобы Олеся прониклась ее проблемами, но все же… Олеся, как обычно, была абсолютно спокойна. Катя вдруг прозрела. Ей никто не собирается помогать в этом доме!
Появился Олафчик и спросил:
— Олесечка, ты скоро? Мне так плохо без тебя, моя радость. Когда твоя подруга уйдет?
— О, через минуту, — с мягкой улыбкой сказала Тарасова. — Олаф, мой пасхальный зайчик, я сейчас!
— Катя, — продолжала Олеся, одаривая ее улыбкой. — Я не говорила тебе и Светке, так как вас моя личная жизнь совершенно не касается. Но ты сама видишь — Олаф Уве замечательный человек. Когда он предложил переехать к нему, я согласилась. Он в разводе, у него есть взрослая дочь. И Олаф намерен на мне жениться. А мне как раз такой и требуется — надежный, богатый и добрый. Тогда я смогу заниматься проблемами философии и теологии, не отвлекаясь на мирскую суету.
Олеся замолчала, глядя на Катю прозрачными зелеными глазами. Потом продолжила:
— Поэтому любой скандал нам нежелателен. Ты сама понимаешь, что я на твоей стороне, я верю, что ты не убивала свою тетю, это же абсурд! Так что сдайся полиции, она все выяснит! Но приютить тебя мы, увы, не можем. Ведь рано или поздно тебя найдут, и как тогда будет выглядеть Олаф? Его обвинят в сокрытии преступницы, его имя появится в газетах, а это нанесет удар по его зубоврачебной практике. Так что, Катя… Будь это мой дом, я бы с радостью позволила тебе здесь жить, но ставить под удар Олафчика… Он же доктор, а для врачей репутация дороже всего!
На этот раз Олеся замолчала окончательно. Катя поняла — она ошиблась, решив, что подруга поможет ей. У Тарасовой своя жизнь, свой Олафчик с
