что-нибудь найдется. Если ты умеешь обращаться с оружием, ты всегда найдешь спрос на свое искусство.
— Что там за земли? — спросила она.
Киммериец был удивлен, услышав, что она говорит без прежней враждебности.
Он снова указал рукой на юго-запад.
— Если мы пойдем туда и дальше и не умрем по дороге от жажды, мы выйдем к Стиксу, к реке, которую некоторые называют Нилом. Это самая большая в мире река, и за ней лежит Стигия. Та земля мне не нравится, потому что, хотя она и богатая, там больше всего колдовства и правят там тираны, издающие, на мой взгляд, слишком много законов.
Теперь он показал рукой на юг.
— В том направлении лежат Пунт, Кешан и Зембабве. Там горы, джунгли и саванна. Местную дичь не описать, ее надо видеть — стада так огромны, что не охватить взглядом. Там водятся гигантские слоны и жирафы, крошечные антилопы и еще множество самых разных животных. Зебры, похожие на лошадь с черными и белыми полосами, пасутся рядом с бизонами, у которых между концами рогов два шага, а рядом носороги, будто бронированные осадные машины, а рог их длиной с человеческую руку. И на всех этих животных охотятся большие кошки — львы, леопарды и быстрые, как падающий ястреб, гепарды.
Акила была заворожена рассказом киммерийца.
— Я хочу все это увидеть! Я думала, что за степью лежат земли оседлых жителей, не годных ни на что, кроме как быть добычей. Народы в тех землях свирепые и воинственные?
— Да, воинственные. Они все чернокожие, но различаются по виду и языку. Я видел пигмеев, ростом не более трех футов, и я видел племена, где самый низкий человек выше семи футов.
— Как они дерутся? — спросила Акила, желая удовлетворить профессиональный интерес.
— В тех землях любимое оружие — копье. Некоторые используют луки и отравленные стрелы. В Кешане многие дерутся верхом, но южнее всадников мало. В джунглях множество болезней, которые могут погубить лошадь.
— И есть земли даже за теми, что ты назвал?
— Да, и никто из шедших на юг еще не дошел до конца земли. Черные Королевства обширны.
Акила показала на запад.
— А что там?
— Стикс делает большой изгиб и течет на запад, к морю. К югу от него лежит Стигия. К северу первая страна после пустыни — Шем, а к северу от Шема лежит Коф. Это земли скотоводов, где люди разводят огромные стада коров и овец. Люди эти также хорошие лучники. К западу от Кофа лежит Аргос, а затем Зингара. Все эти земли выходят на Море Запада.
— Ты был в этих странах? Я не знала, что мир так велик.
— Я почти во всех из них провел некоторое время, — ответил Конан. — Да, мир бесконечен. Там, сзади, — он указал через плечо большим пальцем, — лежит Иранистан, Вендия и Кхитай. Говорят, что Кхитай такой же большой, как все западные земли, вместе взятые, но откуда это знают, мне непонятно.
— У себя дома, в степях, — задумчиво проговорила Акила, — я разговаривала с караванщиками, которые были в Кхитае. Они говорили, что он действительно огромен, но по их рассказам мне показалось, что он слишком упорядочен и скучен.
Конан рассмеялся.
— Не сомневаюсь. Но для таких, как мы, полно беспорядочных мест. Я еще даже не рассказал об Офире, Аквилонии и Немедии, это все богатые, цивилизованные и воинственные страны, не рассказал и о Пустошах Пиктов, таких же диких, как и Черные Королевства. К северу от них находятся Асгард, Ванахейм, Гиперборея и моя родина Киммерия. Земли эти небогаты, но они производят на свет ни с кем не сравнимых воинов. А за Морем Запада, я не сомневаюсь, есть другие земли, народы и королевства, воюющие друг с другом. Прежде чем умру, я, вероятно, еще посмотрю на них.
— У тебя сердце истинного искателя приключений, — сказала Акила, и Конану послышались в ее голосе нотки восхищения.
— Я думаю, что ты такая же, как я, — произнес он. — Ничего не боишься, верная слову и друзьям, любишь опасность и всегда готова ехать к следующему холму, чтобы посмотреть, что за ним.
— Конечно, — сказала она. — Ведь я царица.
— Лишь тот, чье слово твердо, как железо, останется еще с этими сумасшедшими близнецами. Но я взял их плату и доведу дело до конца. Хотя признаюсь, что редко занимаюсь такой глупостью.
На этот раз рассмеялась Акила.
— Сомневаюсь, Конан. Мне кажется, что ты берешься за многие глупости просто ради удовольствия. Я делаю то же самое, еду за несуществующим сокровищем, стремлюсь отомстить тогда, когда любой разумный человек уже сдался бы, когда перевес сил явно не в мою пользу. Но разве иначе стоит жить? Такая жизнь может оказаться короткой, но она полна огня.
— Да. По-другому я бы и не стал жить.
Некоторое время они ехали молча. Киммериец чувствовал, что между ними образовалась связь. Он уже собрался опереться на нее, возможно, предложить вступить в еще большую близость, хотя и не так прямо, как обычно, как вдруг Акила выпрямилась и устремила взгляд вперед. Конан сделал то же самое, выругавшись про себя. Как не во-время!
— Кто-то приближается, — сказала она тихо; меч ее чуть слышно прошуршал, освобождаясь от ножен.
Меч Конана был уже в руке, не издав ни малейшего шума, когда киммериец выхватил его из ножен.
Конан пошевелил ноздрями.
— Ветер оттуда, но я не чувствую запаха демонов.
— Слава богам, — прошептала она. — И с людьми много возни без демонов. Сколько их там, как ты думаешь?
Он напряг свой слух, но услышал лишь шарканье, сопровождаемое монотонным мычанием.
— Если я не ошибаюсь, там один человек, ведущий себя не очень осторожно. Это может быть уловкой, чтобы притупить нашу бдительность, в то время как его сообщники нападут на нас.
— Я не какая-нибудь селянка! — гневно ответила она. — Я это прекрасно понимаю.
Он пожал плечами. Такая вот близость. Теперь киммериец видел — кто-то бредет в их сторону, отчаянно шаркая и спотыкаясь. Когда человек подошел ближе, стало ясно, что мычание было грустной песней. Незнакомец явно был несчастен. Он, казалось, не замечал путников, пока не оказался в двух десятках шагов от них. Вдруг он поднял глаза и вскрикнул:
— А-а-а! Вы… смилуйтесь, это лишь я, Амрам, самый несчастный из людей. Я не сделал вам ничего плохого.
Акила усмехнулась.
— Действительно, не ты нас так встревожил. Ты один?
— Да, конечно! А вы?
Конан не обратил внимания на встречный вопрос.
— В таком случае ты должен быть большим дураком, поскольку лишь дурак пойдет один по этим пескам, тем более что эту пустыню называют Губительницей дураков.
— Но я это не сам придумал, — ответил Амрам, повесив голову. — История моя печальна.
— Не сомневаюсь, — сказала Акила, — такая ехидная собака, как ты, другую и не расскажет.
— Последи за ним здесь, — сказал Конан, — я проеду вперед и посмотрю, нет ли засады. Если услышишь шум боя, убей его и скачи к остальным.
— Хорошо, — ответила она. — Ты знаешь пустыню лучше меня.
Конан проехал полмили, осматривая все подозрительные места. Ему были известны случаи, когда кочевники лежали под соломенными циновками, засыпав себя песком, и часами ждали, пока не приблизится добыча. Когда жертва была прямо над ними, они выскакивали из песка, будто демоны из преисподней, кричали и размахивали саблями, пока караванщики не лежали в кровавом месиве, а добыча не была их. Но были приметы, по которым можно найти таких разбойников, и такие приметы сейчас отсутствовали.
Убедившись, что засады нет, Конан поехал туда, где его ждала Акила. Незнакомец, волнуясь, стоял рядом с верблюдом. Это был низкий мужчина щуплого телосложения. Из-под капюшона было видно худое
