— Тягаться с тобой? О нет, уволь, я не настолько тщеславен.
— Можно ведь не выпускать кишки друг другу, правда? — не отставал Конан.
Он не без задней мысли подстрекал гандера. В пылу схватки человек, даже самый скрытный, невольно обнаруживает свою суть. А киммериец до сих пор еще не разобрался в том, что представляет собой его благожелательный, но уклончивый собеседник. Это беспокоило Конана и раньше, а после встречи с чудовищем он решил во что бы то ни стало разведать, о чем умалчивает Симплициус, чего боится.
— Что ж, я готов, — согласился гандер, — если ты дашь мне поблажку. Ты согласен сразиться на зингарских клинках? Они легче и тоньше — это уравновесит наши возможности. Меч для меня тяжеловат, признаться.
— Пусть будут зингарские, — уступил варвар, который предпочитал оружие повесомее — меч, секиру или боевой топор, но не менее ловко орудовал и любым другим. — Только скинем эти балахоны. В них легко запутаться.
Хозяин согласно кивнул.
Местом поединка был выбран сад, точнее, небольшая лужайка возле дома. Луна уже взошла, залив все вокруг белым мертвенным светом, но Симплициусу этого показалось недостаточно, и он призвал слуг с факелами.
Противники, облаченные в одни лишь набедренные повязки, встали друг против друга. Могучий варвар походил на бронзовую статую грозного божества. Его соперник не мог бы послужить моделью для ваятеля. Он слегка сутулился, и от этого казалось, что непропорционально длинные руки свисают чуть не до колен. Однако в них заключалась немалая сила, в чем киммериец немедленно убедился, как только скрестил клинок с Симплициусом.
Оба соперника недооценивали друг друга. Конан не сомневался, что сумеет после нескольких выпадов мощным ударом выбить меч из рук гандера, и думал только о том, как оттянуть этот миг, чтобы не ранить слишком скорой победой самолюбие противника. А Симплициус видел в киммерийце не слишком далекого силача, привыкшего полагаться главным образом на литые мускулы и потому предпочитающего идти напролом. И тот, и другой обманывались.
С первых мгновений схватки выяснилось, что оба одинаково искусно фехтуют и обладают завидной выдержкой. Расчетливой отваге противостояли изящество приемов и скупость жестов.
— Ты дурачил меня, — проговорил Конан, маленькими, но твердыми шагами наступая на противника.
— Дурачил? — Светлые брови насмешливо поползли вверх.
— Прикидывался овечкой, — бросил киммериец и после обманного движения стремительно послал клинок вперед, но соперник ушел от удара.
Симплициус искусно и просто вел оборонительную игру, и Конан понял, что исход поединка решит не хитрость и не сила, а выносливость. Нужно измотать противника, удвоив быстроту движений.
Тактика киммерийца оказалась верной. Симплициус не смог выдерживать темп, навязанный ему варваром. Возможно, сказалась наконец разница в возрасте. Чувствуя, что время работает против него, гандер разгорячился и начал допускать ошибку за ошибкой. Клинок Конана описывал сверкающие круги перед самой грудью соперника, нащупывая слабые стороны в защите. Симплициус сделал резкий выпад, но варвар проворнее змеи ускользнул из-под его руки и нанес легкий укол в грудь. Поскольку решено было драться до первой царапины. Конан опустил руку с клинком. И тут произошло нечто странное. Зрачки колдуна сошлись в точку и приковали к себе взгляд киммерийца. Между соперниками словно бы протянулась невидимая ниточка. Правая кисть Конана мгновенно оледенела, пальцы разжались помимо воли и выпустили рукоятку. В следующее мгновение лицо чародея передернулось, и варвар почувствовал, что снова владеет своим телом, как и прежде.
— Сердишься? — В голосе Конана прозвучали издевка и вызов.
— Ничуть, — возразил Симплициус с холодной улыбкой, но правая щека его чуть заметно дергалась, выдавая скрытое напряжение.
— А это? — Киммериец кивком указал на клинок, который валялся на земле.
Гандер смутился, как пойманный за руку воришка.
— Сила привычки. Иногда бывает трудно удержаться. Тебе ведь тоже хотелось всадить лезвие по самую рукоятку? Хмель схватки ударяет в голову.
Конан смерил его задумчивым взглядом. Похоже пришло время кое-что выяснить. Симплициус растерян и может проговориться. Киммериец нагнулся, поднял оружие и стал разглядывать ажурный эфес и голубоватый гибкий клинок.
— Прекрасная работа… Твоя?
Чародей кивнул, явно радуясь перемене темы. Однако следующий вопрос гостя испортил ему настроение.
— На острове есть чудовища?
— Чудовища? — Удивление Симплициуса выглядело наигранным.
— Волосатые твари. Я видел их дважды.
— Что бы это могло быть? Ума не приложу.
Конан нахмурился. Врет, и весьма неискусно.
— Ты кого-то боишься? — наседал киммериец.
— Кого мне бояться? Пойдем лучше промочим глотку. Ты меня загонял. А потом я покажу тебе свои диковины.
В укромном покое и вправду хранилось множество необычных вещиц. Первым на суд гостю было явлено оружие. Жадный огонек, разгоравшийся в глазах Конана, побуждал гордого обладателя сокровищ извлекать из резного ларя все новые и новые мечи, палаши и кинжалы.
— Иранистанская? — скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил киммериец, разглядывая кривую саблю.
Хозяин покачал головой.
— Но ведь это булат. Посмотри на разводы! Такие клинки делают только там.
— Ну почему же…
— Неужели твоя работа?
Симплициус кивнул, не тая самодовольства.
— Разве тайну булата не берегут пуще гарема? Еще один беглый чудодей, вроде того стигийца? Ему — кошель, тебе — секрет?
Гандер не на шутку оскорбился:
— Я сам проник в тайну булата. Я чувствую металл. А как тебе вот это? — Он протянул Конану изящные ножны из кожи. Травянисто-зеленый фон испещряли мелкие кружки цвета слоновой кости. — Сделано из шкуры акулы. Конан недоверчиво хмыкнул:
— Зеленая акула? И шкура у них вся в шипах, а эта гладкая.
— В том-то и прелесть. Узор на коже — следы спиленных шипов. Выделанную кожу протравили и окрасили. Выдумка кхитайцев. Потрогай рукоятку! Остатки шипов слегка выступают, чтобы кожа была шероховатой и не скользила в руке.
Киммериец погладил ножны, коснулся рукоятки.
— Акулы — жуткие твари. Рвут добычу на части. Откусывают ноги, руки… — Он поднял глаза на Симплициуса. — Ты узнал, кто изувечил твоего слугу?
Колдун отвел взгляд.
— Он пришел в себя, но ничего не вспомнил. А тот, кто привел его, не видел, как все случилось. Прибежал позднее.
— Так на острове нет хищников?
— Дались тебе эти звери… Лучше взгляни на это! — Симплициус достал из шкатулки деревянную фигурку вендийского брахмана — длинное одеяние, бритая голова, одна рука вытянута вперед. Фигурка была насажена на тонкий стержень и свободно вращалась на нем. — Крутани ее!
Конан подтолкнул фигурку. Два-три оборота — и она застыла. Рука деревянного брахмана указывала в угол покоя.
— Попробуй еще раз!
