Фигурка снова пришла в движение, пару раз обернулась вокруг оси. Указующий перст снова целил в угол.
— Колдовство?
— Внутрь вделан небольшой кусочек магического металла. Он обладает таинственной властью над железом, притягивает его. Вендийцы рассказывают, что один брахман взял с собой в путешествие посох с железным наконечником. Он направлялся к Гимелианским горам, туда, где обитают в пещерах отшельники, служители Асуры. И когда старец всходил на холм, его жезл, если верить легенде, сам собой вошел в землю. С тех пор вендийцы научились использовать этот дар богов. Их врачеватели с его помощью вытягивают наконечники стрел из ран.
— А эта игрушка?
— Рука брахмана всегда указывает на юг. Не спрашивай почему — я и сам не ведаю. Фигурку укрепляют на колеснице. Она помогает воинам-кшатриям находить дорогу в дальних походах. Да, вендийцы хитроумны, — проговорил с восхищением Симплициус, возвращая фигурку в шкатулку.
— Еще как, — согласился Конан, наблюдая за тем, как гандер заботливо оборачивает оружие в тонкую промасленную кожу и укладывает в ларь. — В Шадизаре я знавал одного вора из Айодхьи. Это у них было семейное ремесло. Передавалось от отца к сыну. Они приручали огромных ящериц. Тварь обвязывали веревкой. Та взбежит по стене и на крышу. Вцепится — не оторвешь. Дальше дело нехитрое: полезай по веревке в окно и бери, что душа пожелает.
Колдун бросил опасливый взгляд на варвара, потом — на сундук. Конан расхохотался и покачал головой:
— Это дело прошлое. Спи спокойно.
— Я и так сплю спокойно, — буркнул гандер.
— Навряд ли. Ты вздрагиваешь, косишься на углы. У тебя есть враги?
— Вздор, — отрезал Симплициус, — Ты чересчур подозрителен и везде ищешь подвох.
Резкий отпор только утвердил Конан в убеждении, что собеседник лжет. На благословенном острове, обласканном богами, явно творилось что-то странное. И киммериец готов был побиться об заклад, что гандеру это доподлинно известно, но увертливый и скользкий, как змея, владыка благоуханных кущ скорее язык себе откусит, чем вымолвит хоть слово правды. Конан нашел два одинаково убедительных объяснения его яростному нежеланию говорить о существах, которые бродили по лесу в опасной близости к усадьбе. Или эти твари были созданиями зловещего колдовского искусства Симплициуса в той же мере, что и его молчаливые слуги, или их сотворил кто-то другой, и этот другой держит гандера в постоянном страхе.
Как ни коротка оказалась встреча с чудовищем на пустынном берегу, она зародила впечатление, что существует связь между ним и диковинной челядью Симплициуса. Это впечатление не имело под собой никаких разумных резонов и основывалось на таком зыбком и неубедительном доказательстве, как взгляд. В красных гноящихся глазках зверочеловека читалось то же страдание, какое иногда проступало из-за зеркальной неподвижности взора слуг.
Было и еще кое-что. Во время своих скитаний Конан повидал предостаточно всякой нечисти: волков- оборотней, живых мертвецов, вампиров, змеелюдей, кутрубов. Она помнил то чувство гадливости, почти непереносимой, которую вызывали в нем Слуги Тьмы. Однако варвар не испытывал ничего подобного вблизи обитателей острова.
Легенда о Болотной Твари
Глава девятая
Конан лежал в траве под старым платаном, лениво смежив веки. Полдня он прослонялся без дела по усадьбе Симплициуса, но нигде не мог отыскать хозяина. Похоже было, что гандер, которому пришлись не по вкусу настойчивые расспросы, избегал гостя. Слуги же или отмалчивались, или бормотали что-то невразумительное. От нечего делать киммериец понаблюдал за тем, как отжимают оливковое масло, плетут корзины из соломки и гибких стеблей лиан и свивают канаты из жестких нитей — волокон бананового листа. Он побродил по лесу, искупался и уже не находил себе места от скуки.
«Где носит этого гандера? Нергал его побери!» — думал варвар, рассеянно покусывая стебелек былинки.
— На твоем месте я не стал бы жевать что попало, — произнес негромкий насмешливый голос. Конан вскочил.
— Где ты пропадал? Я тебя обыскался.
— Здесь много ядовитых трав, — продолжал колдун, как будто не слышал вопроса. — Взять хоть вот эту. — Костлявый палец указал на стебель, который карабкался вверх по шершавому стволу, — Ее соком кушиты смазывают наконечники стрел. Яд убивает мгновенно. Забавно, что капля его, разведенная в изрядном количестве воды, способна исцелять. Зло идет во благо. Воистину граница между ними очень зыбка. В моем саду есть еще одно такое диво — дерево Иштар. Пойдем, я покажу его.
Киммериец последовал за тендером, мысленно проклиная жару и празднословов, которым не лень таскаться под палящими лучами ради ядовитой дряни. Но, увидев деревце, пламенеющее цветами, Конан оживился:
— Вчера я видел много таких.
— Тебя занесло в Ущелье Сладкой Смерти? Надеюсь, ты недолго в нем оставался?
— Почему… Я даже вздремнул там.
— И унес оттуда ноги? Наверное, сам Владыка Могильных Курганов радеет о тебе. Дерево Иштар — так назвали его шемиты — навевает сладострастные грезы, от которых уже не пробуждаются. А листья его — смертная отрава. Однако из них можно приготовить снадобье, от которого стихает мучительное колотье в сердце. Ты был на волосок от гибели.
Симплициус повернул к дому.
— Так где же ты пропадал? — спросил Конан, нагоняя его.
— Меня обеспокоили твои рассказы о волосатых чудовищах. Я прихватил стражей и наведался в лес.
— И что же?
— Ты был прав. Мы поймали это создание, и я нашел ему полезное применение.
— Какое?
— Увидишь позже.
Ближе к вечеру слуга проводил Конана в мастерскую. Киммериец с интересом поглядывал по сторонам. Его отец занимался кузнечным делом, и многое из того, что увидел варвар, было ему знакомо: горн, наковальня, глиняный тигель для выплавки стали, обожженные спекшиеся куски руды. Всю черную работу выполняли слуги. Они дробили руду в каменных ступах, засыпали ее послойно с порошком древесного угля в тигель, вдували воздух кожаными мехами через тростниковые трубки, вмурованные у основания печи, перетаскивали раскаленные отливки и махали молотами. Симплициус священнодействовал. Гандер бросал в расплав какие-то порошки, шептал заклинания, чертил в воздухе загадочные знаки.
