Сначала, из-за медленно ползущих лучей света и ломтиков тьмы меж ними, он ничего не разглядел, но потом выделил из ряда тряпичных валунов группку, которая перемещалась. А перемещаться ей было явно не положено. Да и кому, скажите, стукнет в голову ползти по Крина ночью, еще и в сторону лагеря хуминов?! Только хуминам.
— Тревога, — тихо, чтобы не спугнуть (хотя вряд ли его внизу сейчас бы услышали), сказал Тогин. — Видишь? Сог как-то странно посмотрел на него:
— Вижу. Я к ним и присматриваюсь — не могу понять, то ли кажется, то ли на самом деле они двигаются. Ладно, беги, зови людей.
— А ты?
— А я покамест попробую кое-кого из них достать. Сколько демонов способно уместиться на кончике иглы? А сколько событий — в одном-двух мгновениях? То, что произошло дальше, по мнению Тогина, приближалось к пределу возможного.
Прокричала ночная птица: дважды, потом — с небольшим, полусекундным перерывом — еще дважды
Лучи на башнях внезапно, словно по приказу этой самой птицы, повернулись в одну и туже сторону, освещая хуминские катапульты, которые те так и не откатили с позиций. Охранники, приставленные к машинам, растерянно зашевелились, и кое-кто даже упал — но не просто так, а сраженные стрелами; вспыхнули одежды убитых. Да, откуда-то из-под Юго-Восточной стреляли воспламеняющимися, почти из- под самого ее подножия, так что снайперов с балкона видно не было. Зато очень хорошо в отсветах пламени и лучах из башен Тогин смог разглядеть ту группу, которая привлекла их с Согом внимание.
Одна из стрел попала в катапульту, и та взорвалась вспышкой огня. Сог прицелился и положил палец на спусковой крючок арбалета.
— Стой!
Прыжок, удар в бок: Сог стреляет — стреляет машинально, падая — но прицел уже сбит, и болт, скорее всего, не попадет в цель.
— Ослицын сын! — Клинок яростно отшвырнул в сторону арбалет. — Ослицын сын!
— Что здесь происходит? — громко и властно спросил Укрин, появившийся в дверном проеме. — Что здесь происходит, демон вас пожри?!
— Этот ослицын сын толкнул меня, когда я собирался подстрелить вражеских лазутчиков! — гневно воскликнул Сог. — Он толкнул меня!..
— Это были не вражеские лазутчики! — объяснил Тогин. — Это были свои, из западных башен, я уверен. Мне показалось, что я даже разглядел там знакомые лица.
Укрин прервал его взмахом руки:
— Ступай.
— Этот ослицын сын!.. Я убью его!..
— Заткнись, Сог! — На сей раз уже Укрин вышел из себя, что случалось с ним крайне редко. — Помолчи!
Он дождался, пока Шрамник уйдет, и резко повернулся к поднимающемуся с пола Клинку.
— Ты что, забыл? Это — наша гарантия, что мы выберемся живыми
Сог злобно зыркнул из-под нависших бровей, но промолчал.
Внизу под ними кто-то кричал и что-то чадно горело.
/смещение — взорвавшаяся пламенем стрела/
Все пошло наперекосяк, когда лучи из башен одновременно оказались направлены на катапульты. Снайперы, расположившиеся под Юго-Восточной, начали стрелять (Мабор мельком удивился, почему же сами стрелки из башни не попадали по машинам), и первые стрелы уже взрывались в телах хуминских стражников. Другая группа успела поджечь одну катапульту.
Внезапно Трепач отпрыгнул куда-то в сторону и упал. Бешеный удивленно посмотрел на него:
— Какого демона ты?..
В плече Трепача выросла еще одна кость, и Мабор лишь с запозданием понял, что это не кость, а стрела. Вернее, арбалетный болт.
Что за дела?!
Он посмотрел туда, откуда стреляли, но смог различить лишь фигурки на балконах Юго- Восточной.
Приняли за чужих? Но ведь звонари должны были предупредить!
А потом догадался, что «предупредить» могли по-разному.
Сог.
— Эй, десятник, у нас проблемы!
Можно было не стеречься и кричать, потому что гвалт и так поднялся достойный. Хумины у катапульт смекнули, что к чему, и звали из лагеря подмогу: оттуда уже выезжал конный отряд, и нужно было делать ноги. С раненым-то Трепачом!
Шеленгмаху хватило одного взгляда, чтобы понять суть дела.
— Мабор, хватайте раненого и к лестницам! Остальным рассредоточиться, пропустить снайперов и медленно отступать.
— Десятник, там конные! — Разумеется, Умник не мог смолчать.
— Вижу, что конные, — спокойно сказал Трехпалый. — Пускай они сначала до нас доберутся.
— А что там добираться… — Умник подавился собственными словами, потому что в это время лучи с башен одновременно погасли — как отрезало В ушелье хлынула полноводная, как Ханх, тьма Видны быди лишь отдельные огоньки — там, где догорала катапульта.
Да, — подумал Мабор. — Пускай сначала доберутся. Здесь не особо-то побегаешь, слишком много мертвяков навалено.
Он даже позабыл о своих возражениях: мол, с какой стати я должен волочь на своем горбу этого Трепача? — я лучше мечом помахаю. Подхватил стонущего и понес. Позади кто-то уже кричал, валясь с лошади. Пробегали снайперы, впереди было слышно, как они карабкаются по веревочным лестницам.
— Я скажу, чтобы сбросили пару веревок, — сказал над ухом Шеленгмах. — Привяжем, вытащим.
Он побежал к Северо-Западной, потом, когда Бешеный уже почти добрался до башни, вернулся обратно, сообщил, что все готово, и направился в сторону южного выхода. Там оставшиеся солдаты еще стреляли по конным; кто-то из «счастливчиков», прикрывавших отход остальных, рубил спешившихся хуминов.
Мабор почти на ощупь отыскал веревки и привязал Трепача. Потом крикнул вверх, чтобы медленно поднимали, а сам стал карабкаться по лестнице, придерживая раненого.
Потихоньку выбрались. К тому времени те, кто оставался внизу, уже успели добраться до башни и тоже поднимались. Хумины поняли, что дальнейшее преследование становится опасным, и озаботились катапультами: спасали остатки сгоревшей и волокли к лагерю уцелевшую.
Бешеный постоял на балконе, наблюдая за возней в лагере южан, а потом медленно пошел к казармам.
— Жаль, — говорил кто-то у него за спиной. — Жаль, что мы не успели поджечь вторую Но времени уже не оставалось
— Ничего. — Резкий голос Тэссы походил сейчас на плохо заточенное лезвие ножа. — Ничего, они и без одной потратят намного больше времени…
Сегодня ночью воительница, похоже, здорово переволновалась. Мабор остановился и посмотрел на нее. Та отвела взгляд и уставилась в ущелье.
Даже когда Бешеный ушел, она еще очень долго не решалась оглянуться. Тэссу трясло, как в жесточайшей лихорадке, она впилась пальцами в каменный бортик балкона, силясь унять дрожь, но дрожь не проходила.
— На мой взгляд, рейд увенчался успехом, хотя и не полным. А как вы считаете, госпожа?
Боги, только Пресветлого мне сейчас и не хватает для полного и безоглядного счастья!
— Да, мой правитель, разумеется. Теперь мы задержим их надолго.
— Я тоже так считаю. — Талигхилл кивнул и встал рядом, искоса поглядывая на воительницу. — Вы дрожите. Вам холодно?
