Странно, что они не слышали, как мы поднимаемся. Но это не главное. Выбраться б отсюда.
Тогин не был уверен, что хочет, чтобы его отыскали Клинки. Хотя если б они собирались его убить, они не стали бы искать его. Значит, он требуется им живым, вон и Укрин говорил то же самое. Но — зачем?
— Пойдем-ка потихоньку, — прошептал он замершему за спиной оруженосцу. — Только не шуми.
Добравшись до кладовой с хлебцами, Тогин увидел, что двери открыты. Не исключено, что Братья появились именно оттуда. Но что же они, прятались и медали, пока башня падет?!
Он вошел и протиснулся между полками, от которых исходил слабый, но манящий аромат. Там, за поворотом, обнаружилась небольшая дверца, а за нею — винтовая лестница, круто уходящая вниз.
Тогин оглянулся. Маленький оруженосец успел отщипнуть полхлебца и теперь сосредоточенно жевал свою добычу.
— Живо вниз! — скомандовал Шрамник.
Не хватало еще, чтобы нас здесь застали Братья.
На узкой витой лестнице все пахло затхлостью глубоких подземелий, и Тогин удивился, что рядом хранили хлебцы. Было понятно, что лестницей давно не пользовались (если не считать того, что кто-то отсюда недавно поднялся в кладовую, скорее всего — Сог и Укрин). Куда же мы отсюда выберемся?
Выбрались они в некий коридорчик с нависшим над головами потолком и приоткрытой дверью. Из-за нее доносились звуки сражения.
Угораздило же!
Но отступать было поздно, поскольку по лестнице — Тогин слышал — уже спускались так и не нашедшие его Клинки.
Шрамник выглянул наружу: там кипело сражение, готовое в любой момент выплеснуться за пределы этой каменной кастрюли. В зале, куда выводил подземный коридор, связывавший между собой Юго- Восточную и Северо-Восточную, отряд ашэдгунцев пытался сдерживать напор завоевателей. Пока это удавалось, но даже с первого взгляда становилось понятно: долго так продолжаться не может.
Что же, демон сожри, они так яростно защищают?
Тогин не видел в зале ничего особенного, кроме… кроме выхода в подземный коридор.
Путь к отступлению! Они ждут, пока вернутся Сог с Укрином.
Шрамник повернулся к мальчику и прошептал:
— Быстрее, вон к тому проходу — видишь? Тот кивнул.
— Тогда — бегом марш!
Оруженосец припустил со всех ног, Тогин — вслед за ним. Кто-то из солдат крикнул пробегавшему «счастливчику»:
— А где начальники?
— Сейчас спустятся! — тоже крикнул Шрамник. Тем самым он признавался, что видел Сога и Укрина, но ему сейчас казалось более важным дать знать солдатам, что скоро можно будет отступить, нежели заботиться о собственных тайнах. Даст Ув-Дай-грэйс, и люди выживут, и тайны останутся тайнами.
Воин благодарно кивнул и рявкнул на своих:
— Приготовиться к отступлению! Приготовиться к отступлению! Держать строй! Держать строй!
Дальнейшего Тогин уже не видел. Через едва приоткрытые высокие створки ворот он вбежал вслед за оруженосцем в подземный коридор и помчался, откалывая от стен кусочки влажного эха. На всякий случай он снял со стены один из висевших здесь факелов, и, как оказалось, не зря. В том отрезке коридора, где вступавшие воины специально затушили пламя светильников, — факел и пригодился.
Первые промежуточные ворота выплыли из тьмы двумя гигантскими щитами, почти сомкнувшимися друг с другом. В щели появились человеческие фигурки, целящиеся в Тогина и оруженосца из арбалетов; позади стояли лучники. Здесь специально оставили две десятки, которым надлежало закрыть ворота при приближении хуминов.
Шрамника с мальчиком приняли за врагов (а даже если б и не приняли, все равно предосторожность не помешает). Отсюда и нацеленные арбалеты.
— А что там творится? — спросил у «счастливчика» мрачный десятник, когда взаимные объяснения были закончены. — Скоро ждать?..
— Скоро, — кивнул Тогин. Потом взглянул на запыхавшегося мальчишку и добавил: — Да вот вместе с вами и подождем.
Десятник кашлянул, тоже зыркнул на оруженосца, а потом кивнул:
— Валяйте. Только под ногами не путайтесь. В это время один из солдат, наблюдавших за коридором, предупредил:
— Бегут.
— Кто?
— Не знаю. Человек двадцать — двадцать пять.
— Арбалеты — товсь! — И — обращаясь к бегущим: — Стоять! Ближе не подходить! Пароль!
— Да поможет нам Ув-Дайгрэйс! — ответили из полутьмы перед воротами.
— Воистину, — облегченно вздохнул десятник. — Сог и Укрин с вами?
— С ними, с ними, — проворчал Костлявый — его голос Тогин сразу узнал. — Впускайте или как? Скоро, между прочим, сюда пожалуют эти дикари, так что…
— Входите, — велел десятник.
А Шрамник подумал, что очень бы неплохо у этих дикарей научиться делать такие штуковины, наподобие той, что сегодня разворотила стену Юго-Восточной, — но благоразумно промолчал.
Укрин заметил его сразу. Кивнул, почти радостно:
— Значит, и ты жив. — Потом перевел взгляд на оруженосца, уминающего остатки хлебца. — Ну что, закрывайте ворота, что ль…
Десятник стал отдавать команды, и створки медленно, но без ожидаемого скрежета, поползли одна к другой.
/смещение — резкий удар по глазам распаренным полотенцем/
Штурм Юго-Восточной закончился. Башня пала.
Брэд Охтанг сидел в своем шатре и выслушивал отчеты офицеров, но мысли его сейчас были далеко и от этого шатра, и от этих отчетов. Он приблизительно знал все то, что могли ему сказать, его занимало другое.
Юго-Восточная — это ведь только четверть задачи, стоящей перед ними. Да, из тылов постоянно прибывают новые подразделения, наскоро формируемые правительством. Да, использование желтых лепестков ша-тсу оказалось весьма и весьма результативным. Да, первая удача обязательно повлечет за собой следующие, и не далек тот день, когда падет и Юго-Западная, а затем…
Вот то-то и оно! «Затем»! А затем у Брэда просто-напросто закончатся люди. Юго-Восточная взята, но какой ценой! Непомерной, слишком дорогой, чересчур кровавой. Он не допустит повторения подобного. Ему еще воевать с северянами, с их проклятой державой, и башни — это не все, далеко не все.
Офицеры закончили отчитываться, и данн жестом дал им понять, что они вольны идти. Откланявшись, те покинули шатер.
Снаружи громыхнуло. Это катапульта обстреливала Юго-Западную. Еще днем Брэд приказал вывести на позиции свежие силы и не ослаблять напора. Он понимал, что этим мало чего добьется, но все же считал, что лучше такое действие, чем бездействие вообще. Пускай враг остается в постоянном напряжении, пускай его люди вздрагивают во сне от тяжелых ударов камней о стены башни, пускай…
Все это чепуха! Чепуха и пустяки, не способные решить проблему, — в этом данн мог признаться самому себе. Мы застреваем здесь, и все требования Берегущего…
В шатер вошел Собеседник. С неким внутренним злорадством Охтанг отметил, что жрец за последние дни здорово осунулся и похудел, въевшаяся пыль придавала коже землистый оттенок, более свойственный покойникам, нежели живым людям. Косица же растрепалась и тоже пропиталась грязью, напоминая теперь дохлую гадюку.
— Люди сегодня неплохо поработали, данн, — заявил Нол Угерол, изображая губами подобие улыбки.
Сейчас он скажет, что этого тем не менее мало.
