Она специально сказала все это скороговоркой.
— Но я ни разу не пытался спросить у тебя про детство.
— Пытался. И давай не будем об этом больше.
— Только в первый день «знакомства», и то по обычному сценарию таких бесед. Хорошо, я больше не трону эту тему никогда, пока ты сама…
— Я тоже не трону эту тему никогда. Вот эта дорога, кажется, короче.
— А здесь светлей!
— Ну и что?
— Вчера, когда мы гонялись друг за другом в темноте, я потерял любимую кепку. Ту, в которой был похож на чикагского беспризорника тридцатых годов.
— Да, она тебе очень шла. Но главное, чтобы ты не потерял голову.
Брет махнул рукой:
— А! Это я потерял давно!
— Ты потерял ЭТО, когда узнал меня? Пару-тройку месяцев назад, когда увидел… Стоп. Брет! Брет!
— Ну что с тобой?
Дженни остановилась и схватила его за шарф, словно собираясь драться. Голос ее был сиплый и как всегда немного детский:
— Как это что? А где ты, собственно, меня увидел? Я не была в Чикаго пять лет… Только не говори мне, что ты влюбился в меня по фотографии, которую тебе подсунула Мишель, когда рыдала у тебя на груди и жаловалась, что муж патологически любит другую… Она, кстати, рыдала у тебя на груди? Рыдала? Ну скажи! Она, наверное, пыталась тебя соблазнить, а ты любишь таких… Вы, наверное, целовались! А может, и не только…
— Дженни, перестань тараторить. Конечно, не по фотографии. Ты просто забыла…
— Вы целовались?
— Нет. Меня интересовала ты. А ее — Марк.
— Тоже мне «служба знакомств»! А может, ты решил забрать меня вместо денег? Знаешь, меня уже один раз пытались вместо денег… Только не в карты, а в би…
— Дженни, прошу тебя, замолчи! — Брет нежно зажал ее губы рукой. — Зачем ты говоришь такие вещи?
Она округлила глаза и пожала плечами, словно оправдываясь перед учительницей:
— А это правда. Ты должен ее знать.
— Дженни, Дженни, подожди. Успокойся. Ты опять становишься такой…
— Какой?
— Неуязвимой Дженни Фокс. Ты говоришь вещи, о которых сама не любишь вспоминать, ты делаешь себе больно и думаешь, что я этого…
— Но я просто так болтаю… В порядке светской беседы. Видишь ли… я действительно… Неужели ты думаешь, что неуязвимая Дженни Фокс так быстро изменится, забудет свою любовь к свободе и одиночеству, станет розовой и пушистой? Ты думаешь…
— Да, думаю, настоящей Дженни, которую я так люблю, эти вещи совершенно не нужны.
— Ничего себе заявочки! — воскликнула она на всю улицу, так что на них стали с любопытством оглядываться прохожие. — Ты хочешь лишить меня свободы? Может, ты запрешь меня дома и заставишь варить тебе кофе каждое утро?
— Нет, конечно.
— И не разрешишь мне встречаться с моими друзьями, устраивать «гастроли»…
— Особенно — воровать бензин.
— Воровать бензин! Да! Воровать бензин просто необходимо! — Маленькая старушка с рыжей собачкой шарахнулась на другую сторону улицы. Дженни возмущенно «поправила» воротник, так что он оказался почти на плече. — Ты что же думаешь, это все так быстро забудется? Я жила так с пятнадцати лет, Брет! А сейчас мне — тридцать два! И ты думаешь, что счастье, которое я нашла с тобой… меня…
— Ну?
— Оно меня… как-то…
— Ну, ну?
— …избавит от старых привычек? Нет. Я буду воровать бензин.
— Хорошо, я понял. С бензином вопрос, судя по всему, принципиальный.
— Это я — образно. Не только бензин.
— Да-да. Я понял. — Брет сделал простодушное лицо. — Надеюсь, ты не будешь тырить булочки в супермаркетах?
— Я их буду есть прямо там!!!
— Договорились. Дженни, я на все согласен. Просто я говорил о другом.
— О чем?
— Ты себя обманула.
— Вот те раз. Почему же я себя обманула?
— Должно быть от безысходности и чтобы не чувствовать больше, что ты никому не нужна. Дженни Фокс объявила себя свободной и одинокой! И всем отказала заранее и навсегда! Понимаешь?
— Нет.
— Все ты понимаешь. Ты повесила над своей головой табличку: «Посторонним вход воспрещен!». И рядом другую: «Все, кто меня видит, — посторонние». Ты обделила сама себя, обвенчавшись со своим одиночеством… А настоящая Дженни так не хочет, она отчаянно нуждается в любви и тепле… Господи, да ты же просто создана, чтобы с кем-то делить утро!
Она вздрогнула так, что перехватило дыхание.
— Что? Откуда ты знаешь про утро?
— А что я знаю? Я ничего не знаю. Дженни, когда ты привыкнешь, что я умею читать твои мысли? Сегодня ты искала чью-то руку на подушке, тебе снился страшный сон. Не исключено, что твое прошлое… И я дал тебе свою руку. И она всегда будет с тобой, пока ты желаешь этого. Что бы ни случилось. Дженни, запомни: что бы ни случилось…
Дженни молчала. А что тут скажешь? Она только чувствовала, как хитрым острым коготком царапнуло ее сердце подозрение. Брет носит в себе еще какую-то тайну. Он не хочет ничего скрывать, но никак не решится на разговор. Что же, судьба снова готовит для нее сюрприз? Интересно, на этот раз в каком жанре: драматическом или комедийном?..
Они вышли к небольшой площади, где стоял их отель. Вокруг было уже темно и прохладно, а в клумбе почему-то стрекотал кузнечик, словно напоминая об ушедшем лете… Заказав вина и небольшой ужин, Дженни и Брет устроились на балконе. — Знаешь, я уже спрашивала тебя, а ты не ответил.
— О чем?
— К чему тебе была нужна вся эта комедия? Ты не мог просто так со мной познакомиться?
— Мог. Но так делали сотни мужчин.
— Ага. А ты хотел быть особенным.
— Нет, я хотел быть с тобой. А эти сотни, где они теперь? Даже Марка ты прогнала.
— Я что-то не понимаю.
— Зато я понимал. Все могло закончиться банально и быстро. Обычный роман… А я так долго ждал! Наши отношения нужно было завязать на чем-то особенном, нестандартном, из чего не так просто выбраться, если вдруг ты захочешь сказать «нет»… Даже если бы я стал просто клиентом… ну и что? Ты четко отрабатываешь свою роль, берешь деньги, и — мы расстаемся.
— Зато ты стал бы любимым клиентом!
— Это утешает. Но я решил, что лучше смешать роли, смешать всех персонажей… Я — главный враг Марка и — твой главный клиент в одном лице, представляешь?
— Знаешь, вполне представляю. Для моей «работы» это совсем не ново. И ты думаешь, именно это тебе помогло?
— Нет, конечно. То, что случилось между нами, нельзя было запланировать. И в то же время иногда
