От следующей мысли Хэтти похолодела: а ведь именно под влиянием Оливера она решила в корне изменить свою жизнь! Начав с ним встречаться, она наконец поняла смысл утверждения «не в деньгах счастье» и впервые засомневалась, правильно ли живет.
Этот человек за три коротких дня умудрился низвергнуть всех ее прежних идолов и заставил поклоняться новым. А когда она всем сердцем приняла «новую веру», разрушил ее до основания одной маленькой ложью.
Впрочем, никто не заставлял ее принимать новую веру. Она на все согласилась добровольно. Но вот что странно: поверх всякой обиды и разочарования в ее сердце жила одна твердая уверенность: Оливер любит ее! Хэтти вздохнула: это кажется бредом, этого не может быть… Но она не может ошибаться: Оливер любит ее! И это правда.
7
— Ты должна любить не его самого, а деньги! Понимаешь? Это — твоя сущность. Он — твой босс, вы с ним спите — и в этом веке, и в позапрошлом.
— Угу. — Хэтти кивала, поедая огромный сэндвич, и давилась от удовольствия.
— Ты думаешь, что любишь его, а на самом деле — деньги. Понимаешь?
— Отлично понимаю! — пробубнила она с набитым ртом и откусила еще пучок сельдерея. — Эта роль как раз для меня! Я очень люблю деньги! И больше — никого! Оставь этот бутерброд мне. Ты съел уже четыре!
Стефан опасливо покосился на нее и нежно придержал загипсованное запястье. Он теперь всегда хватался за сломанную руку, когда чувствовал малейшую опасность.
— Ты тоже съела четыре. Что происходит?
— Есть хочу.
— Не увиливай, ты понимаешь, о чем я. Последние дни ты мне совсем не нравишься.
— Ненакрашенная потому что хожу. — Хэтти откусила полбулки пшеничного хлеба и подняла брови. — Угу?
— Не увиливай, говорю. Ты агрессивно оптимистична, а это — признак скрытой душевной драмы.
— О, ты все-таки сходил к психиатру!
Он нахмурился, пропуская ее реплику.
— Я только одного не понимаю. Две недели назад тебя совсем не интересовали деньги, даже аванс не обрадовал, а сегодня ты их любишь больше всего на свете?
— Иногда, Стефан, любовь приходит в процессе. Когда не знаком — не любишь. А как пару раз попробуешь, такая любовь начинается… Жуть!
Он еще внимательней посмотрел на нее.
— Чего стряслось-то? Рассказывай.
— Ничего. Хлеб вкусный.
— Рассказывай. У тебя тут роднее меня никого нет.
— Да все в порядке тебе говорят! У меня… — Хэтти доела батон в два укуса, — бу-бу-ш-шш! Понимаешь?
— Любовник, что ли, бросил?
Хэтти захохотала, зажав ладонью набитый рот. Прямо по-ненормальному захохотала, подумал Стефан. Потому что нормальные люди от смеха не бьются головой о столик.
— Кофе разольешь, дурочка! Вот, между прочим, про нас с тобой думают невесть что.
— Да-а? — дурашливо распахнув глаза, протянула Хэтти. — Например?
— Тут только один вариант — мы давние любовники. Обидно.
— Согласна. Обидно. Вот если бы вместо меня была Деми Мур и все бы думали, что вы — любовники, тогда не так обидно.
— Ага. Деми Мур. Разбежалась!
— То есть ты хочешь сказать, что у нее — никаких шансов? Бедняжка! Ну конечно, она уже бабушка…
— Ты, Хэтти, не остри, а лучше успокойся и допивай кофе. Перерыв заканчивается.
— Да, да, аренда замка дорогая, я понимаю…
Стефан фыркнул и ушел к своему режиссерскому креслу, а она продолжала сидеть, глядя на лужайку. И вдруг увидела себя в отражении стеклянной декорации. Она увидела себя, сидящую на пластиковом шезлонге за дешевым пластиковым столом (инвентарь, взятый с местной киностудии), и поняла, что фартук горничной ей очень идет. Она, собственно, ничем не отличается от своей героини, разве что размером бюста. Длинноногая, пустоголовая и жадная. Совсем пустоголовой ее, конечно, назвать было нельзя, иначе она сидела бы сейчас не за этим столиком, а где-нибудь у бабушки дома.
Впрочем, что она имеет? Да ничего. Она — пустышка, и жизнь ее пуста.
Новая Хэтти тут как тут, вынырнула из глубин подсознания и заговорила с надрывом и вдохновением.
Почему всю свою жизнь и каждый свой шаг она измеряла долларом? Почему настоящими ценностями считала лишь то, что можно купить? Ведь по-настоящему богатые люди знают цену деньгам. Цену, которой, в сущности, нет, ибо деньги ничего не стоят. Или все-таки стоят?..
«А как же тогда биография, — спросила Старая Хэтти, — биография, которой должны гордиться внуки?»
«Были бы еще внуки!» — ответила Новая, после чего в голове наступила внезапная тишина.
Да, Стефан прав: ее настроение меняется день ото дня. И она еще советовала ему обратиться к психиатру! Ей и самой не помешает показаться доктору…
На самом деле Оливер вовсе не бросил Хэтти. Он отважился позвонить через день после их встречи, но Хэтти не стала с ним говорить. Его дальнейшие попытки достучаться до нее закончились тем же: едва она видела его номер на экране мобильного, сразу же нажимала отбой.
Он не знал, что Хэтти до сих пор в Англии, и тем более не знал о ее работе, иначе обязательно приехал бы…
Он стал заваливать ее письмами и эсэмэсками. В них был весь спектр чувств: от признаний собственной вины до высокопарных признаний в любви. Одному богу известно, какого терпения стоило Хэтти не читать их днем, во время работы. Зато вечерами, просмотрев сразу все, она бросалась на постель и до утра рыдала в подушку. Так продолжалось некоторое время, потом она поехала в Лондон, сменила номер и запретила себе думать об этом мужчине.
Она всегда обижалась долго и основательно. Таков был ее характер. Бабушка сказала бы «паршивый и упрямый характер».
Зато со Стефаном их отношения наконец-то изменились в лучшую сторону, и Хэтти перестала его побаиваться. Из открытого оппозиционера по нравственным вопросам он превратился в ее союзника и даже приятеля. Хэтти только диву давалась, как точно он угадывал приход ее хандры, подсаживался рядом и принимался веселить. Сначала это немного раздражало, потому что реально помочь он ничем не мог, но потом Хэтти привыкла к его жизнелюбивому обществу и даже стала находить это приятным.
Он оставил, наконец, в покое тему секса, потому что и сам прекрасно понимал: все, что между ними могло случиться, уже случилось и дальше дружбы отношения не зайдут. Тем более что дружба эта была обоюдовыгодной. Статус режиссера и продюсера поневоле дистанцировал его от остальных и принуждал к полному одиночеству. А одиночества Стефан не выносил, и Хэтти являлась единственным человеком, с кем он мог свободно общаться, не соблюдая субординацию.
К тому же наступила замечательная погода, кончились дожди, и температура поднялась до плюс восемнадцати, даже ночи были теплые. Стояла середина апреля, в окрестностях Лондона бушевала настоящая весна, и романтическое настроение витало среди всей съемочной группы. Правда Хэтти эта романтика только изматывала душу, ибо она мечтала проводить вечера с Оливером, в его маленьком домике
