– Две недели развивался наш роман. И еще немного по телефону… – Это было немыслимо – рассказывать такие вещи первому встречному, но ей уже все равно, тема Майкла перестала быть неприкосновенной. Мэг подумала, что выговориться ей уже давно пора, так почему не сделать это сейчас, все равно Алекса она больше никогда не увидит. Пусть повеселится, он ведь кажется себе таким остроумным.
– Случайный попутчик… – вырвалось у нее.
– Иногда это бывает очень вовремя.
– Вы о чем?
Алекс понимающе улыбнулся:
– Это вы обо мне сейчас сказали: «случайный попутчик»? А я думаю, что случайностей не бывает. В купе поезда мы выкладываем про себя такое, что постеснялись бы сказать и на исповеди. А потом оказывается, что незнакомый человек дает тебе советы лучше любого психолога.
Она поерзала в кресле, подтянула колени к подбородку и робко произнесла:
– Раз уж пошел такой разговор, у меня предложение…
– Я согласен!
– Хорошо, значит, чуть позже мы прогуляемся по берегу.
Алекс налил еще вина, картинно положил руку на спинку дивана, закинул ногу на ногу и произнес:
– Итак, дорогой пациент, рассказывайте, что вас волнует. А потом мы вместе проанализируем ситуацию… Мэг, я хочу знать о вас все.
– Не многовато будет? – Мэг невесело усмехнулась.
– Мне кажется, у вас мало друзей.
Она немного подумала и решилась:
– Алекс, мне действительно необходимо выговориться. Я даже не знаю, как вам сказать, – она мяла в руках салфетку, то сворачивая ее в узел, то расстилая на коленях, – мне очень плохо…
Ну вот, сейчас я начну плакать, как маленькая потерявшаяся девочка, которую пожалел прохожий, мелькнуло у нее в голове, а по щекам уже потекло.
Алекс быстро переместился на подлокотник ее кресла и нежно взял ее за руку.
– Поплачьте, вам сейчас это поможет лучше любого успокоительного.
Она шумно утерла нос салфеткой и капризно произнесла:
– Да не хочу я плакать! Я весь день сегодня плачу! Думаете, помогает? Утром с Майклом, потом в самолете, потом в машине… – Последние слова она произнесла шепотом, боясь даже мысленно затронуть главную тему. – Я, понимаете, я совершенно потерялась. Мне казалось, что когда я прилечу сюда, станет легче, я смогу вернуться к истокам, к своим корням, а тут… – Она махнула рукой и отвернулась, окончательно уткнувшись в салфетку.
Алекс обнял ее и стал поглаживать по плечам.
– Наверное, долго вы все это носили в себе. А что же ваш Майкл? Это, как я понимаю, муж.
– Да, – она хлюпала носом, – муж. Практически бывший. Он устроил такой скандал, не хотел меня сюда отпускать, как будто я сбегу насовсем! Ему нравится, чтобы я общалась только с ним и больше ни с кем. Он ревнует меня ко всему живому. Домашняя кошка – вот кем я себя чувствую в его доме.
Она немного помолчала, переводя дух.
– Друзей у меня действительно мало. По большей части это наши общие с Майклом друзья, среди них, конечно, есть люди, с которыми хочется общаться, но так вот поговорить, – она снова обреченно махнула рукой, – доллары, баррели, фишки в казино – вот, что им по-настоящему интересно. Я задыхалась там, в Вашингтоне. Нет, даже раньше, когда мы переехали отсюда в Ричмонд, еще ребенком, я почувствовала себя рыбой, выброшенной на сушу. – Мэг горько усмехнулась. – А ведь и правда, рыбой. Там мне больше всего не хватало моря, а Атлантика мне не нравилась, хотя и была в паре сотен километров.
– Но почему вы не уехали из Вашингтона к родителям?
Она долго ничего не отвечала. Наконец привычный комок в горле взорвался, и впервые за три года мучительного молчания Мэг дала себе волю: захлебываясь рыданиями, она рассказала этому чужому человеку все. И про свадьбу, и про то, как три месяца подряд Майкл не мог выманить ее из комнаты, про все-все, что осталось здесь в Марселе, а теперь похоронено под асфальтом нового прибрежного квартала.
Под конец своего длинного монолога она немного успокоилась и снова стала злиться на Майкла.
– Почему, ну скажите мне, Алекс, почему на меня западают мужчины в возрасте? У меня что, особенная внешность?
– Пожалуй. Вас хочется опекать. У вас в лице – какая-то роковая беззащитность. Я, как вы понимаете, повидал много женщин за свою жизнь, – он улыбнулся, – и знаю толк во внешности и женских типах. От таких, как вы, я всегда старался держаться подальше. Вы такая… Вы можете влюбить в себя только навсегда. Короткие отношения с вами невозможны. И взрослый, зрелый мужчина способен это оценить.
– Ну спасибо!
– Сколько тебе лет, Мэг?
– Это что-то новенькое: напрямую спрашивать даму о возрасте. Двадцать шесть.
Он взял ее руку и прижал к своей щеке. И снова пахнуло тонким мужским ароматом. По ее телу пробежала опасная дрожь. А почему бы и нет? – подумалось ей. – Ведь мы вдвоем в этом огромном доме. Вдвоем на всю ночь.
– А мне тридцать один. Итак, пять лет разницы…
Они решили переместиться на свежий воздух, и, проходя по дому, Мэг увидела коллекцию холодного оружия в одной из комнат.
– Это отцовская коллекция, – бросил через плечо Алекс, догадавшись, что разглядывает Мэг, – я не любитель подобных вещей.
– Тогда зачем оно здесь?
Он промолчал. Они вышли на террасу, и в лицо ей нежно дохнул мягкий морской ветер. Как в детстве. Она даже остановилась и закрыла глаза, представляя себя на родном крыльце. А море шептало ей с каждой волной: «Бежим! Бежим!»…
– Пойдем сядем, только осторожнее, здесь темно.
Он подвел ее к чему-то, она опустилась и тут же ахнула – земля ушла из-под ног, а спина куда-то запрокинулась.
– Ну что ты, это обыкновенные качели. Здесь мягко и не так продувает, весенний ветер очень коварный. Устраивайся. Вот плед. – Он заботливо подоткнул ей под локти маленькие подушечки, и несколько минут они молчали, плавно покачиваясь и думая каждый о своем.
– Мои родители разошлись, – через некоторое время проговорил Алекс, – мама уехала в Канаду, а папа продал дом вместе с имуществом, оставил себе только оружие. Он уже несколько лет путешествует по Европе, живет в гостиницах, у друзей, а коллекцию пока разместил здесь, но еще ни разу не навещал свои кинжалы.
Мэг подумала о гостинице и о том, что, возможно, ей придется уходить. А ей уже не хотелось. Ей нравился этот уютный дом с мягкими креслами и Алекс, рядом с которым почему-то было спокойно и весело, о чем бы он ни говорил.
– А этот дом – он твой?
– Да, я купил его два года назад. Здесь были голые стены. Одна моя знакомая – она дизайнер – оформляла интерьер и мебель покупала сама. А потом привела меня – я был в шоке. Пришлось многое переделать, но мне некогда заниматься этим всерьез, я здесь практически не живу.
– Где же ты живешь? У своих знакомых дизайнеров и прочих творческих личностей? – Мэг лукаво прищурила глаза.
– Нет, у меня квартира в Париже. Я там работаю. Отец оставил мне бизнес – рекламное агентство. Приходится вести дела, чтобы не умереть со скуки.
– Мне кажется, в Париже невозможно умереть со скуки, даже если перепробовать все известные способы.
– Может быть. Во всяком случае, там много красивых женщин, а сейчас это единственное, что поддерживает мои силы.
