кончая городским судом.
А тем временем конгрессмены и сенаторы каждый вечер возвращались к себе домой и ночевали в никем не охраняемых домах и квартирах.
Они были так глупы, что порой ему приходило в голову, стоит ли вообще тратить силы на этих идиотов. Рива перевернул страницу справочника и пробежался пальцем по строчкам, пока не нашел домашний адрес сенатора Уэнделла Холландера.
Саттертуэйт устроил свой боевой штаб в зале заседаний Управления национальной безопасности, потому что здесь уже имелись все необходимые средства коммуникации. Длинный стол был заставлен телефонами, телексами и факсами. На стене висела карта боевых действий. Потоки информации стекались в комнату для машинисток, расположенную этажом ниже, откуда в бумажном виде перемещались наверх и распределялись в штабе между столами аналитиков. Главы и руководители всех силовых агентств рылись в испещренных данными бумагах, стараясь добыть из них не только ценную информацию, но и источник вдохновения.
Они сидели тут часами, отбирали данные, беседовали, жаловались друг другу. Саттертуэйт намеренно использовал такой громоздкий способ вести дела: ему требовалось мгновенное взаимодействие всех агентств, он настаивал на том, чтобы ему присылали самых компетентных и авторитетных людей, наделенных реальной властью, чтобы они могли принимать решения прямо на месте, без продолжительных консультаций и утряски вопросов за пределами его штаба.
Большое кресло в центре зала, которое обычно занимал президент, принадлежало теперь Саттеруэйту; он как раз сидел в нем, когда его вызвал президент. Он молча встал и со всей быстротой, какую позволяли его короткие ноги, направился к восточному выходу из здания.
От снегопада, выпавшего прошлой ночью, на асфальте осталась хрустящая корочка. Утро было ясным и холодным; журналисты в теплых ботинках и пальто осаждали оба здания, образовав самую многочисленную толпу, какую он только видел со времени президентских выборов. Чтобы расчистить путь сквозь это столпотворение, Саттертуэйту потребовались четверо полицейских и один агент Секретной службы.
В Белом доме пустовал даже зал для прессы - репортеров сюда больше не пускали. Заявления президента озвучивались через Перри Хэрна; это происходило на грязной и истоптанной лужайке перед Белым домом.
По пути в президентский кабинет он встретил Хэлройда, специального агента, возглавлявшего отдел Секретной службы при Белом доме. Саттертуэйт остановился, чтобы с ним поговорить.
- Вы нашли Дэвида Лайма? Попросите его зайти ко мне в зал заседаний. Возможно, он все еще в Управлении - поищите там в первую очередь.
- Да, сэр.
Хэлройд ушел, а Саттертуэйта пропустили к президенту.
У него уже были Этридж и пресс #8209;секретарь. Хэрн собирался уходить; он кивнул Саттертуэйту, взял свой портфель и направился к двери.
- Боюсь, они захотят большего, - сказал он, обернувшись через плечо.
- Это все, что я могу им дать. Заставьте их удовольствоваться этим, Перри. Подсластите пилюлю, как можете, сделайте все, чтобы они это проглотили.
Хэрн приостановился у двери:
- Вряд ли их устроит что #8209;то меньшее, чем живая информация, господин президент. «Мы делаем все, что можем», «мы ожидаем быстрых результатов» - все эти фразы они уже слышали и раньше, под каким бы соусом мы их ни подавали.
- А какого дьявола я еще могу сказать?
Лицо президента стало красным. Он выглядел переутомленным, его глаза были налиты кровью.
Перри Хэрн неспешно удалился. Этридж кивнул Саттертуэйту, не поднимаясь с кресла. Изможденное лицо, мешки под глазами - вид, как у поднятого с постели больного. Удивляться тут нечему, в Капитолии ему пришлось несладко.
Саттертуйэт устал не меньше других; по крайней мере, настолько, чтобы не думать о формальностях. Он обратился к президенту с интимной грубоватой резкостью, которую никогда не позволял себе на людях:
- Надеюсь, вы притащили меня сюда не для того, чтобы выслушать очередной отчет. Если появится что #8209;нибудь важное, я сам вам сообщу.
- Не кипятитесь, Билл.
Этридж выглядел слегка шокированным; Саттертуэйт поморщился и наклонил голову в знак извинения. Президент сказал:
- Я должен принять важное политическое решение.
- О том, что сказать прессе?
- Нет. Не об этом.
Президент взял в рот сигару, но не закурил. Из #8209;за этого его голос стал звучать более невнятно.
- Я об этой чертовой пресс #8209;конференции, которую они устроили прошлой ночью.
- Какой пресс #8209;конференции?
- Вы ничего не слышали?
- Вы знаете, господин президент, что я был очень занят.
Этридж заговорил со своего места:
- Прошлой ночью несколько лидеров конгресса устроили совместную пресс #8209;конференцию. - Его голос звучал сухо и неодобрительно. - Вуди Гест, Фиц Грант, Уэнди Холландер и некоторые другие. Присутствовали представители обеих партий и палат.
Президент перебросил через стол экземпляр «Нью #8209;Йорк таймс»:
- Прочтите это.
Саттертуэйт уже видел сегодняшнюю «Таймс», но у него не было времени ее пролистать. Заголовок на первой странице был набран, наверно, самыми крупными буквами, которые когда #8209;либо использовали в газете: «ФЭРЛИ ПОХИЩЕН». Ближе к концу страницы, под большой фотографией, изображающей группу хорошо известных ему лиц, стояла подпись: «Лидеры конгресса требуют от правительства жестких действий - требования террористов должны быть отвергнуты».
Пока Саттертуэйт читал, президент сказал:
- Меня засыпали телефонными звонками. Плюс целые горы телеграмм.
- И как разделяются голоса?
- Примерно шесть к четырем.
- За или против жестких мер?
- За. - Президент произнес это слово веско, оставив его висеть в воздухе. Помолчав немного, он добавил: - Общественное мнение склоняется к тому, что пора перестать просто сидеть и ронять слезы. - Он вытащил изо рта сигару, его голос окреп. - Я слышу голоса людей, Билл. Они собираются там, снаружи, с факелами и кольями.
Саттертуэйт что #8209;то пробурчал себе под нос, показывая, что он слышит, и перевернул страницу. Декстер Этридж сказал:
- Все уже было сказано сегодня утром, господин президент. Мы приняли решение.
- Я знаю, Декс. Но мы еще не огласили его публично.
- Вы хотите сказать, что мы можем передумать?
- Мы не ожидали, что последует такая бурная реакция.
- Господин президент, - сказал Этридж тоном, который заставил Саттертуэйта поднять голову. Этридж шевельнулся в своем кресле, сделал глубокий вдох и негромко произнес: - Вы никогда не были человеком, который принимает свои решения, основываясь на том, чье мнение он услышит последним. Вы не нуждались в общественном консенсусе, для того чтобы трезво взвешивать свои суждения. И я не могу поверить, что сейчас вы согласны пойти на поводу чужого мнения, поддавшись паническим настроениям толпы…
