– Ну? – сказал Боровой. Она встала с дивана, подошла вплотную к креслу и опустилась на колени. Посмотрела на него снизу вверх.
– Чего смотришь, сучка? – грубо сказал Боровой. – Я заплатил за тебя деньги. Работай! Или не знаешь, как это делается?
Девушка опустила взгляд, затем протянула руки и взялась за ширинку джинсов Борового. Пальцы ее слегка подрагивали.
– Дура! – крикнул Боровой и наотмашь ударил ее ладонью по щеке.
Девушка опрокинулась на пол, не издав ни звука.
– Дура, – повторил Боровой, с презрением и ненавистью глядя на девушку. – Рабыня чертова! Убирайся в ту комнату! И чтобы я тебя не видел! Пошла!
Девушка поднялась с пола и, понурив голову, вышла в соседнюю комнату.
– Дура, – прошептал Боровой, отвернувшись к окну. – Сволочь. Такая же, как все.
Он поднял с пола бутылку и отхлебнул водки. Затем поднес бутылку к глазам и с сомнением посмотрел на этикетку.
– Как вода, – проговорил он. – Даже вкуса не чувствую.
Он швырнул бутылку на пол и снова отвернулся к окну.
Лицо его ничего не выражало.
6
«Ну вот, Турецкий, пришло твое время. Пора взять быка за рога. Не все же молодым трудиться».
Шагая по влажному от дождя асфальту к машине, Александр Борисович набрал номер старого приятеля, который не раз выручал Турецкого в бытность того «важняком».
– Алло, Игорь? Привет. Турецкий говорит.
– Здравствуйте, Александр Борисович. Давненько я вас не слышал. Даже успел соскучиться.
– Ну-ну, без телячьих нежностей. Я тоже рад тебя слышать. Не в службу, а в дружбу...
– Как сами? Как жена?
– Да все в порядке. И у меня, и у жены. Ты-то как?
– Да ничего, работаем.
– Хорошо. Слушай, ты не мог бы покопаться у себя – на тему наградного оружия?
– Наградного? Для вас всегда пожалуйста. Как зовут клиента?
– Свентицкий Андрей Владиславович. Генерал-лейтенант.
– Сейчас гляну... Дождь усилился. Турецкий забрался в машину, стряхнул с волос капли дождя и блаженно откинулся на спинку сиденья.
– Ну что там, Игорек?
– Пока смотрю... Но вряд ли удастся что-то найти?
– Почему?
– Ну, сами же знаете. Обычно вояки плевать хотели на регистрацию своих «сувениров». Как, говорите, имя-отчество?
– Андрей Владиславович, – сказал Турецкий, пристраивая трость на соседнем сиденье.
– Ага... Смотри-ка, аккуратный ваш генерал, все есть!
– Замечательно. Диктуй. Нет, погоди секунду... – Турецкий достал из кармана блокнот и ручку. – Теперь давай.
– Пишете? «Стечкин»... Номер пять-шесть-один...
Александр Борисович аккуратно записал в блокнот номер пистолета.
– Спасибо, Игорек. С меня пирожное. Ну, пока!
Подходя к лифту, Александр Борисович еще не знал, что скажет Наталье Свентицкой. Не то чтобы он совершенно об этом не думал. Думал. До тех пор пока не понял, что подготовиться к такой беседе невозможно. Ну в самом деле, кто знает, в каком она сейчас настроении? Что, если лежит в постели и рыдает, уткнувшись лицом в подушку? Или, что еще хуже, коротает время с бутылкой «мартини» или какого-нибудь ликера.
Беседовать о чем-либо с пьяной, да даже и с подвыпившей женщиной решительно невозможно, это Александр Борисович знал по собственному опыту. Слезы будут перемежаться гневными выкриками и так далее. Стоит женщине немного выпить, и она теряет тот минимум здравомыслия, который ей отпущен природой. Да уж. Похоже, на всем свете есть всего лишь одна здравомыслящая женщина – жена Ирина Генриховна Турецкая. Остальные в трудных обстоятельствах превращаются в капризных и нервных детей, у которых глаза еще до начала серьезного разговора уже на мокром месте.
Остановившись перед дверью квартиры Свентицких, Александр Борисович поднял руку и нажал на кнопку электрического звонка. Заиграла мелодичная трель, а несколько секунд спустя за дверью послышались приближающиеся шаги.
Сухо щелкнул замок, и дверь открылась.
– Вы? – удивленно воскликнула жена генерала.
– Я, – кивнул Турецкий. – Впустите?
– Э-э... Да, конечно.
Наталья распахнула дверь и посторонилась, впуская Александра Борисовича в прихожую.
– Не ожидала вашего прихода, – сказала Свентицкая, закрывая дверь. – Могли бы позвонить.
– Я был рядом и решил зайти наудачу, – соврал Турецкий.
Он знал, что Свентицкая дома, выяснил это заранее, а звонить не стал, чтобы не дать женщине повод отказаться от встречи.
– Вы одна? – спросил Александр Борисович, разглядывая лицо Свентицкой.
Она кивнула:
– Да.
Откинула со лба темную прядь волос, и Турецкий невольно залюбовался этим жестом. Все-таки она была удивительно красивой женщиной.
– Можно пройти в комнату?
– Что? Ах, да, – опомнилась она. – Да, конечно, проходите. А в чем дело?
– Хочу задать вам один вопрос.
Они вошли в гостиную.
– Куда можно сесть?
– Да куда угодно. Вот хоть в кресло.
Турецкий сел, но хозяйка квартиры осталась стоять. Она прислонилась к дверному косяку и скрестила руки на груди, встревоженно и вопросительно глядя на гостя. Александр Борисович не торопился начинать разговор. Он попросту не знал, как это сделать, и надеялся, что Наталья Свентицкая сама подскажет нужную тональность.
– Чаю хотите? – спросила Свентицкая. Турецкий отрицательно качнул головой.
– Муж завтра уже приедет из больницы, – снова заговорила хозяйка. – Вы, наверное, захотите его навестить? Мы будем рады вас видеть. Завтра... А сегодня я...
– Зачем вы это сделали? – резко и холодно спросил Александр Борисович.
Наталья в изумлении подняла на Турецкого глаза.
– Что? – тихо, почти испуганно спросила она.
– Зачем вы сломали этому мальчику жизнь?
– Ка... Какому мальчику? – каким-то тусклым, затухающим голосом спросила Свентицкая.
– Сержанту Алферову. Паше.
– Я... Он просто был влюблен в меня... Я же вам объясняла.
Турецкий взглянул на женщину исподлобья. Его серые глаза были безжалостны и холодны.
– Настолько влюблен, что, когда вы всунули ему в руки табельный пистолет вашего мужа и попросили его сделать вас вдовой, он не раздумывая согласился?
Свентицкая слегка покачнулась и схватилась рукой за дверной косяк.
