– И начнем действовать, исходя из результатов Славкиных переговоров, так? – как бы подвел итоги Турецкий.
– Вот именно. А пока займитесь чеченцем. Бумаги-то хоть при нем были?
– А как же! Без бумажки, без регистрации и прочего его любой постовой тут же в «обезьянник» отправит! Все есть – имя, фамилия. Одним словом, вид на жительство. Но ведь это все может быть и вымышленным.
– Ну, – засмеялся Костя, – для вас это не проблема! Не создавайте впечатления, что взваливаете на свои плечи бог весть какой груз! Кстати, с депутатом их поговорите, в Думе, он очень многих знает. В представительстве – тоже. Ну и потом, Вячеслав, подними свои собственные связи в Грозном, в Гудермесе... Не мне ж тебя учить! А вот на Джамала я бы на вашем месте не надеялся. Он будет изумляться, удивляться и возмущаться, что кто-то недостойный обвел его вокруг пальца. Как все восточные люди.
– Хитрые и коварные, – в тон ему добавил Турецкий.
– Ай, ну вас! – отмахнулся Меркулов. – Идите уже, не мешайте работать. А ты, Вячеслав, будь на связи.
Первое известие, которое получил, войдя утром в свой кабинет, Грязнов, было сообщение из Матросской Тишины, что прошедшей ночью было совершено покушение на подследственного Сиповатого. Но бывший комбат-десантник оказался на высоте. Когда один из сокамерников, обвиняемый по статье двести девять УК РФ за вооруженный бандитизм, решив, что Сипа спит, среди ночи подкрался к нему и попытался ударить тонкой заточкой, почти спицей, но немного не рассчитал направление удара. Легкое движение левой руки бывшего настороже Сипы спасло его: заточка с силой воткнулась в протез и застряла в нем. Зато правая рука, а особенно живая нога бывшего десантника коротким и почти неуловимым движением, своеобразными «ножницами», наглухо уложили на бетонный пол нападавшего.
Оказалось, что не вся камера и спала, видно ожидая кровавой развязки. Да и бандит с заточкой тоже был не одинок. Потому что двое «сидельцев» как-то уж больно решительно двинулись в сторону Сиповатого. Но тот, прижавшись спиной к двери, колотя в нее локтем, показал нападавшим, что так просто жизнь свою им не отдаст. Тем более, что из протеза левой руки торчала заточка, которая у профессионала, а Сипа и был таковым, является страшным оружием.
И те отступили. А когда поднимали своего приятеля с пола, то наконец и контролер словно проснулся. Даже дверь отворил, чтобы увидеть, что произошло, почему шум среди ночи... И, по словам Сиповатого, очень удивился, увидев его живым, да еще с торчащей из протеза заточкой. Хотел было тут же забрать, но опытный Сипа не дал, заявил, что вот в таком виде и представит ее следователю: на ней отпечатки пальцев того, кто пытался его убить.
Словом, на «базар» явился старший, потом притопал дежурный. И Сиповатый всем им рассказывал про все с самого начала. Настаивал, что требовал вызова к следователю, но контролер, пообещав передать законное требование подследственного, наверняка нарочно ничего не сделал. Дежурный тут же мрачно уставился на контролера, а тот, отведя взгляд в сторону, доложил, что передал... старшему, на что уже старший тоже доложил, что сам лично звонил следователю несколько раз, но того в прокуратуре не было. Даже назвал фамилии свидетелей, которые были при этом... А в общем, темное дело.
И тут вдруг обнаружилось, что нападавший на Сиповатого подследственный Харитонов почему-то не дышит. Помер, что ли?
Примчавшийся сонный врач констатировал смерть. Бегло осмотрев теплый труп, врач сказал, что для выяснения причин смерти необходимо произвести вскрытие. Для этого надо отправить тело в судебно- медицинский морг, и завтра станет ясно. Но похоже, что у него появилась проблема с шейными позвонками.
– Чем это ты его? – удивился дежурный, под присмотром которого заточку аккуратно вынули из протеза и завернули в целлофан.
– А чего у меня есть-то? – Набычившись, Сипа показал: – Вот, рука да нога. И два протеза. По одному на каждого! – Он враждебно кивнул в глубину камеры, где затаились подельники покойника.
– Кто такие, покажи! – среагировал дежурный.
– А я не разглядел... Не проснулся тогда еще.
– Ну гляди, герой... – с иронией покачал головой дежурный. – До утра дотянешь? Или перевести куда?
– Дотяну. Спать уж расхотелось.
Труп унесли, дверь громко лязгнула запором, все в камере успокоилось. Народ «разобрался» по шконкам.
– А ты молоток, малый, – услышал Сипа негромкий голос рядом. Обернулся, может, немного резче, чем следовало, и увидел отшатнувшегося смотрящего. Тот, видно, шел к параше и на ходу высказал свое мнение о происшествии.
– Не боись, больше не тронут. А то со мной будут дело иметь.
На том все и закончилось.
А утром, уже оповещенный о попытке убийства, в «Матроске» появился Турецкий и немедленно вызвал Сиповатого на допрос, после чего бывшего комбата перевели, не без трений, правда, в четырехместную камеру, где дожидались суда обвиняемые в крупных финансовых махинациях.
Подробности же ночного происшествия рассказал Грязнову уже сам Александр Борисович.
– Смотри-ка, а ведь в самом деле тронулось, да еще как покатилось, Славка! – и завершил свой недолгий рассказ следующим выводом: – Этот Сипа, конечно, уголовник, но, если нам его не сдадут свои же, ничего мы ему не напаяем. Умен, сволочь, осторожен и, главное, подозреваю, что награды свои боевые не зря заработал. Не в штабах кантовался, а имел все реальные возможности превратиться в двухсотый груз...
– Чего ж мне-то так поздно доложили? – возмутился Грязнов.
– Так ведь я в курсе, что ты после полуночи на связь с Костиной помощью выходил. Вот и сказал им: не беспокойте, дайте человеку поспать. А им чего? Я ж все-таки генерал!
– О да! – воскликнул Грязнов. – Ну, открой уши, ваше высокоблагородие, или как там тебя. Сегодня вечером на Чкаловский с военным транспортом прибудет личный посланник Назара. Сказал, что можно доверять, как ему, и соответственно обсуждать проблемы. Но ни в коем случае не «светить». Я предложил свой вариант, Назар его принял. Всe. Ну, как тебе? – и посмотрел с видом победителя.
– Что – как? – опешил Турецкий.
– Ну ты тупой, Саня, – протянул Грязнов. – Неужели неясно? А вот Костя – так он сразу понял и одобрил.
– Да ну вас, темнилы чертовы! – воскликнул Турецкий. – Ну, одобрили, значит, одобрили. Ты вот чего послушай. Я-то уж решил, что после покушения наш Сипа раскроется, как тот цветок. Ни фига! Но на одну вещь все-таки намекнул. Естественно, сам понимаешь, зашла у нас речь о Каманине. Ну, что касается взрыва, тут Сипа особо упрямиться не стал. Тем более что и жертвы человеческие в том акте как бы не предусматривались. Он и сам постарался избежать их. И тут уж, по его мнению, вина самого Рожкова. Чесаться не надо было, растерял сообразительность бывший десантник. И Сипа сам вроде бы даже расстроился по этому поводу... А когда зашла речь об убийстве, тут он в полном отказе. Ни сном ни духом, ни рылом, ни ухом, вот так. Стал я соответственно прикидывать: кто бы мог? Вслух. А он говорит между тем: не хочет, мол, никого закладывать, даже такого отморозка, как Боров, но кадры у него такие, что на них даже пробы ставить негде. Я не избежал искушения напомнить ему о тех трех качках, что уложил в Пушкино Сева Голованов. Сипа чуть подавился, но съел. Говорит: а где они вообще – умные-то охранники? Мол, из инвалидов охрану не наберешь, вот и приходится брать «крутых», чтобы потом тем же инвалидам на лишний кусок хлеба да пакет кефира заработать. Я говорю ему, что мне моя логика подсказывает следующее: первый раз не достал, значит, надо повторить. Открещивается! Утверждает, что ему тот Каманин нигде дорогу не переходил. А если кому мешал, так не среди ветеранов искать надо, а повыше. «Среди братьев?» – спрашиваю. Он этак хитро хмыкнул, посмотрел на меня и пожал плечами уклончиво: понимай, мол, как хочешь. Ну тут я уж вовсе с видом полного наивняка и спрашиваю: «А у Джамала в охране кто служит?» Он даже засмеялся: «Хитрые вы, – говорит, – следаки! Ведь все сами знаете, а спрашиваете, роетесь, копаете...» Ты понял суть, Вячеслав? Нет, смотри мне в глаза, ты все понял?
– Чудик ты! Я понял лишь одно пока. Прокололся, видать, наш Джамал с этим Ахматом, вот что. И
