- У нас в селе уже с утра судачат об этом. Это ведь уже пятое ограбление в наших краях с начала мая. Говорят, это дело рук банды Назара Кривого. Он давно уже в розыске, да никак вот прихватить этого бандюгана не могут. У него всюду свои люди расставлены! Предупреждают, если что...
- А что воруют-то? - спросила Пашка.
- Да все более-менее ценное: иконы старинные, украшения... Говорят, потом все это за границу сбывают за большие деньги! В прошлом году в соседней области тоже такая банда орудовала. Награбили добра на несколько мильонов баксов! А потом легли на дно, затихли, все следы замели... И вот с весны подобное и в нашей области началось. Скорее всего, это везде банда Кривого действует, он матерый бандит. Он вроде даже, как «вор в законе». За разбой и кражи не раз на зоне щи хлебал, а вот теперь на церковное добро переключился.
- Да как же так можно, храмы-то разорять! - искренне возмутился я. - Как у них только руки-то поднимаются на святое!
- Поднимаются вот, - вздохнула Пашка, теребя полураспустившуюся таволгу. - Много сейчас стало таких личностей, которые и Бога не боятся, и людей не стыдятся!
- И как их только Господь терпит-то! - возмутился Петька.
- Мы, значит, восстанавливаем храмы, а эти христопродавцы их опять разоряют! Как это все понимать? - гневно говорил я. - Да за такое руки отрубать надо бы! Ведь в старые времена даже и статьи-то такой не было в уголовном кодексе, как, например, покушение на батюшку или на церковное имущество. Да разве они люди после этого? - я еще долго изливал душу.
Мои спутники слушали меня молча и только вздыхали, не зная, что и добавить к моим словам и как меня утешить. Настроение у нас совсем испортилось. Поэтому когда я выговорился, то остаток пути мы ехали уже молча и угрюмо. Зоська и та брела, понуро повесив голову. Но вот когда подвода въехала на гору, и мы увидели Преображенский храм, обрастающий строительными лесами, и толпу резвящейся возле него ребятни, то я подумал: «Э, нет, господа бандиты, не будет по-вашему. Восстановим мы и этот храм, и все другие, и ничего вы не сможете сделать! Руки коротки, чтобы обокрасть нашу веру православную. Ничто и никогда ее не погубит! Мы будем строить, украшать, расписывать храмы и бороться с вами, гнусными расхитителями святынь. И Господь нам поможет в этом: укрепит, защитит и даст сил и терпения, чтобы противостоять злу. А всех богопротивников ждет печальный конец и геенна огненная. Аминь». Я приободрился и спрыгнул с подводы. Крикнул «зернышкам», чтобы встретили нас и помогли перенести вещи. Пашка и Петька, видя, как я повеселел, тоже утешились и успокоились. У нас ведь было общее дело. Оно ждало нас, и мы не имели права впадать в гнев и уныние из-за коварных происков злых сил. Прибежавшие ребятишки доложили, что несмотря на все их старания, клад отца Иоанна им найти не удалось: они и стены простукивали, и землю щупами тыкали, и все окрестности тщательно осмотрели на предмет каких-нибудь подозрительных углублений, но все было тщетно. Я дал им отбой и вкратце описал итоги нашей разведки в Никольском. Ребятишки, конечно, огорчились, что сокровище отца Иоанна находится совсем в другом, никому еще не известном месте, но духом не пали и сказали, что Господь им обязательно рано или поздно откроет эту тайну. Мы с ними согласились и отправились готовиться к обеду...
Ночью я опять долго ворочался, меня мучило какое-то странное ощущение того, что клад все-таки находится где-то поблизости и мы обязательно его откроем. Потом эти радостные предчувствия сменились тревогой, так как я подумал, что, наверное, лучше пока сокровища не тревожить: в окрестностях рыщут преступники, а храм еще не восстановлен, и как бы нам не потерять эти богатства, едва их обнаружив.
От волнения я выбрался из палатки и прошелся по спящему лагерю. Проверил, как несет службу дневальный, и впервые пожалел о том, что «зернышки» жили совсем беспечно, даже не имея должной ограды... Хоть бандитам, конечно, брать у нас было нечего, да и вряд ли они сунутся сюда, все же на душе было как-то тревожно. Немного себя успокоив, я вновь отправился спать, но близ лазарета столкнулся с братом Феодором, который спешно шел в свою палатку и нервно перебирал на ходу четки.
- Не спится, брат Георгий? - спросил монах, усмехнувшись. - У кого много забот, тот чаще страдает...
- Это точно! - согласился я.
- Ты лучше помолись и сразу успокоишься! - посоветовал брат Феодор.
- А кому? И о чем? - спросил я.
- А все равно. Господа о своих делах попроси, чтобы все устроилось. Или в помощь Богородицу призови. А то и кого из святых попроси. Великомученика Георгия, например. И неважно, как это сделаешь, хоть своими словами... Они все одно услышат и утешат.
- Благодарю! - отозвался я и нырнул в свою палатку. Мысли вновь стали вертеться вокруг клада и расхитителей храмов. И я, поняв, что так мне будет обеспечена бессонная ночь, решил воспользоваться советом монаха и, расслабившись, стал мысленно призывать
