прямо к кромке поля. Отдельные крупные капли дождя уже срывались на землю.
Снова ударил гром, потом сверкнула яркая молния, и опять так шандарахнуло, что аж уши заложило, а над полем раскатилось тяжелое эхо. Мы забрались в самую гущу кустарника и присели на корточки под его ветками, густо переплетенными вьюнками. Вокруг все кипело, металось, вздымалось. И кусты, и рожь в поле, и ближайшие деревья, и трава с земляничными россыпями превратились в охваченное штормом изумрудное море! А вскоре на землю пролился и дождик: плотный, тугой, холодный, но, как и предполагала Пашка, довольно быстротечный. Едва только туча пересекла поле, так и струи сразу стали слабеть, пока окончательно не иссякли. И тут же вновь выглянуло солнце: яркое, щедрое, как бы умытое и даже немного остывшее. Дождь промочил нас лишь наполовину, зато хорошо освежил, и жажда не стала такой уж назойливой. В мокром воздухе расцвела яркая сочная радуга! Она упирала концы в лес и поле и возносилась прямо в небеса! Точно мост, перекинутый от грешной земли в Царствие Божие. Как мне тогда захотелось подняться по этим семицветным ступеням на самый верх и заглянуть туда, в запредельные дали блаженства... Однако видение это длилось недолго. Откуда-то вновь налетел сильный порыв ветра, кроны деревьев загудели, перемешались. Появились какие-то рыхлые, густые бело-серые облака, и они, точно тряпочка в руках учительницы, стерли с голубой доски небосклона прекрасную радугу... В кустах заливисто заверещал звонкий зяблик. Мы пошли по мокрой траве кромкой леса, огибая пространное поле. Через некоторое время набрели на проселочную дорогу, сильно размытую дождем. Зашагали по ней. Вскоре лес расступился, и перед нами открылись довольно обширные, пестрые от цветов луга, местами пересеченные островками болот и овражками. Далее вновь виднелся лес.
- Эге! - выдохнул я. - А жильем-то тут что-то пока и не пахнет!
- А по-моему, оно уже совсем близко! Скорее всего, за тем самым лесом что-нибудь есть. Смотри, вон вдали виднеются копны свежего сена! Значит и люди рядом! - сказала оживленно Прасковья.
- Рядом-то оно, может, и рядом, да только в каком направлении?
- Надо идти по дороге - она обязательно куда-нибудь выведет.
- Что-то тут по ней, гляжу, уже давненько не ездили... Похоже, с тех самых пор, как рожь посеяли!
Топать по размытой дороге было трудно, и мы шли рядом с ней, по высокой и мокрой траве, местами поднимавшейся выше наших поясов. Что и говорить, когда мы добрались до двух стожков сена, прикрытых сверху старыми кухонными клеенками, то вымокли и перепачкались по-страшному. Начала одолевать усталость, от жары и духоты клонило в сон. Возле сена мы не обнаружили ни тропочек, ни свежих человеческих следов. Лишь кое-где едва виднелись заполненные водой ямочки от копытцев то ли козы, то ли приходившей полакомиться сеном дикой косули. Ливень тщательно смыл, заровнял полегшей травой и бурьяном все знаки и вешки, по которым мы смогли бы установить единственно верный путь, приведший бы нас к людям. Я предложил сделать тут привал.
Пашка согласилась. Мы подошли к ближайшей сосне и сели у ее подножия, припав спинами к шершавому смолистому стволу. Солнце наконец стало садиться, и его лучи весело бегали по нашим влажным лицам, лаская приятным теплом. В полном расслаблении, с закрытыми глазами мы просидели, наверное, не менее получаса. Потом вновь поднялись и решили поискать людей по ближайшим окрестностям, особо не удаляясь от стогов, оставив их на случай, если все-таки нам придется заночевать в этом лесу. Однако долго блуждать нам не пришлось. Пройдя метров пятьдесят в северном направлении, мы увидели несколько небольших прудов, блестевших чистой гладью под тенистыми навесами лозняка. Вокруг белел горячий песок, пестрели островки цветов. Оказавшись на диком пляжике, мы сразу забыли обо всем на свете! Было лишь одно желание - искупаться и почиститься от грязи да от налипшей на наши одежды цветочной пыльцы. Я сразу же стал раздеваться. Пашка же почему-то замялась.
- Ну ты чего? Давай помоемся и постираемся!
- У меня нет купальника... - вздохнула девчонка. - А «ночнушка» стала такой короткой...
- Ладно, давай так сделаем: ты тут купайся, а я в другом пруду буду, вон за теми кустами!
- А подглядывать не будешь? - улыбнулась Пашка стыдливо.
- Нет, конечно! - усмехнулся я.
- Обещаешь?
Я не ответил, а только нежно похлопал по спине.
- Спасибо! - отозвалась она и стала разуваться.
Я отошел к другому водоему, скрытому от первого жидкой стенкой кустов и куги. Разделся до плавок и с удовольствием, даже забыв о ране на голове, нырнул в теплую и зеленоватую, точно остывающий чай, воду лесного прудика. Его наибольшая глубина
