одобрительно гудела и ликовала, живо реагируя на особо колкие словечки выступающего. И тут меня осенило: здесь в лесу какие-то заезжие неформалы организовали на природе конкурс ругательств! Да, весело же они проводят время своих отпусков! Судя по номерным знакам их «тачек» гости сюда пожаловали из Рязани, Москвы и Владимира. Этакое матерное братство... Я с отвращением сплюнул и отправился обратно в кусты. Однако ди-джей успел меня заметить (мне сверху видно все!), он весело и ехидно крикнул в микрофон:
- Эй, монашек, не желаешь ли сказать нам пару ласковых?
Я вздрогнул и обернулся. Вся толпа сразу замолчала и выставилась на меня, с нескрываемым интересом разглядывая невесть откуда свалившегося гостя. Ди-джей продолжал изголяться:
- Брат, не желаешь ли принять участие в нашем состязании? Или вам непозволительно выражаться? - при этом он строил такие многозначительные рожи, что его ассистентки посмеивались и противно повизгивали, обнимая ведущего за ноги.
«Эх, сказал бы я вам! - подумал я в сердцах. - Не будь рядом Пашки... Узнали бы вы, как наезжать на наше православие и на его верных служителей!»
- Оставь его, Драг, что смущаешь парнишку! - заступилась за меня какая-то женщина в бейсболке. - Он же здесь случайно, грибы собирает!
- А что, слабо ему? - крикнул ее сосед, с помятой банкой энергетического напитка в руке.
- Монашек! Где ему с нами тягаться! Слабо!
Толпа загудела, разделившись на две части. Кто-то меня защищал, кто-то, наоборот, хаял и топил. Слова этого «энергетика» задели меня за живое.
«Эх, семь бед - один ответ!» - подумал я и решительно обернулся.
- Ну, раз нельзя, так нельзя, ступай, сын мой, с миром! - хохотнул ди-джей. - Здесь твоим ушам делать нечего!
- Почему же нельзя! - отозвался я и направился к подиуму. Толпа сразу же оживилась и одобрительно загудела, расступаясь передо мною и предвкушая нечто экзотическое.
- Праведный гнев всегда полезен! Даже сам Господь сердился на неверных, говоря: «О род неверный! Доколе буду с вами? Доколе буду терпеть вас?»
- Молодец, парень, а ну вмажь им! Подбодрил кто-то из толпы и одобрительно хлопнул меня ладонью по спине. Я уверенно поднялся на подиум. Девицы пискнули и разбежались по углам. Ди-джей тоже растерялся и неловко посторонился, пропуская меня.
- Ну-ка, давай сюда! - я вырвал у него микрофон и встал на середине сцены. Толпа зааплодировала и загудела, ожидая моего выступления. Я проверил микрофон и прокашлялся.
- Только у нас здесь одно правило: когда ругаешься - повторяться нельзя! - бегло доложил «ди-джей».
- Не бойтесь, не повторюсь! - огрызнулся я.
- И еще - прошлый рекорд - 42 слова! Прилагательные - не в счет!
- Понятно! - кивнул я и, взглянув на зрителей, вздрогнул, так как увидел в орешнике одинокую фигурку Пашки. Но отступать было уже поздно, и я все же решил дать бой этим сквернословам-любителям. Все, что выдумали злые и скверные головы в области ругательств, здесь уже, похоже, было произнесено, а грешную публику надо было чем-то подивить, чтобы не ударить лицом в грязь. Резиновый толстяк покачивался и презрительно ухмылялся, словно говоря мне: «Ну и что ты мне еще сможешь сказать, сынок?» Идя к подиуму, я вспомнил один случай, происшедший у нас в школе два года назад. На большой перемене Васька Сачков, который уже давно посещал ботанический кружок, вдруг подошел ко мне и сказал:
- Жор, вот послушай, какое я сделал открытие! Оказывается, многие наши растения, если их величать по-народному, носят весьма веселенькие названьица. Я вот даже списочек составил, по которому вполне можно отругать любого, причем ты не скажешь ни одного запретного словечка. Как говорится: не больно - но обидно! Хочешь послушать? - и он достал из кармана листок тетрадки и развернул его.
- Валяй! - согласился я. - Интересно послушать.
И Васек начал перечислять список лекарственных (как он утверждал) растений. Да делал это с таким энтузиазмом и выражением, что привлек внимание других пацанов. Те, подумав, что он ругается со мной, подсели к нам, чтобы поучаствовать в
