– «Светик», ну осветитель, Самулекин. Он всегда в перчатках. Штативы там, провода, понимаешь? Это раз.
Грязнов достал блокнот и стал записывать.
– Операторша Успенская. Два.
– А эта зачем?
– Причуда такая. У этих киношников вообще все подвинуто.
– Я заметил, – кивнул Грязнов.
– Третий, не поверишь...
– Ну.
– Я был в перчатках. Как раз артисту показывал, как обыск делают...
– Мимо. Вы без майки были. Там же человек в майке, – покачал головой Грязнов, чиркая в блокноте. – Дальше...
Морозов молчал.
Грязнов поднял голову.
Морозов смотрел на него внимательно. И обиженно.
– А если б в майке был? – хрипло спросил Морозов наконец.
– Да бросьте вы, – улыбнулся Грязнов.
– Значит, так? Да? – покривил губы Морозов.
Запиликал сотовый.
Морозов взял его, вопросительно взглянул на Грязнова.
– Зеленая кнопка, – подсказал Грязнов.
– Да, Сорокин, слушаю тебя... А, простите. – Протянул трубку Денису: – Тебя, оказывается.
– Алло!
Звонил Лидский.
– Денис?.. – не сразу сказал Лидский. – Ну что, обрадую. Слушаешь?
– Я весь сплошное ухо.
– Значит, так, посмотрел я окружение нашей пятерки. Есть там один человечек... А кто это был?
– Где?
– Трубку твою кто брал?
– А! Это Морозов, Сергей Петрович. Он консультантом был на картине.
– А-а... То-то, я думаю, голос знакомый.
Морозов выглянул из-под стола, куда снова забрался ремонтировать телефон.
– Так что там за человечек? – спросил Денис.
– Нет, Денис, – рассмеялся Лидский, – помучаю тебя. До вечера не потерпишь?
– Вы изверг, Эдуард Николаевич, прям садист какой-то! Давайте сейчас.
– Нет, не могу, дела. Вечером подъезжай ко мне, в десять.
– Домой? – без энтузиазма спросил Грязнов.
– Ну давай на улице встретимся. Погуляем.
– Все, договорились, в десять я вас жду на углу. Если не умру от нетерпения. Кстати, как настроение, Эдуард Николаевич? На душе как? Вы все жаловались...
– Отлично на душе, птички поют, усек?
Грязнов отключил мобильник. Захлопнул блокнот.
Вскочил, бросился к двери, но вернулся:
– Да, Сергей Петрович, а кто четвертый?
– Короленко. Ксения. – Морозов вылез из-под стола. – Она по роли в перчатках.
– А... Она тоже без майки была. Да и вообще – неизвестно, были там перчатки или не было. Хотя все равно спасибо. Я проверю.
– А ты-то чего приходил?
– Склероз, – хлопнул себя по лбу Грязнов. – За Цыганом присмотреть надо.
– А чего? Натворил чего-нибудь?
– Не он – я...
Запиликал сотовый.
– Грязнов. А... Вас, Сергей Петрович.
– Сорокин? Ну слушай, Сорокин...
6
Самохин ходил вокруг новенькой «десятки», протирая тряпочкой ее сияющие борта.
Сотрудники «Глории» уважительно стояли вокруг, хвалили машину и давали советы.
Грязнов лихо подрулил к стоянке. Настроение было веселое и озорное. Он выскочил из своего «жигуля» и влетел в машину Самохи, крикнул:
– Чья машина, не знаешь? Да ладно, я на полчасика.
– Это моя машина! – завизжал Самохин.
– Тем лучше. Засекли меня, понял, а мне их спугнуть нельзя.
– Кто?! Чего?! – Самохин быстренько пристегнулся и даже схватился за наддверную ручку, потому что Грязнов гнал машину бешено.
– Кто, бандиты! Вон они, кажется, – показал на встречную полосу Грязнов. – Ну держись, поехали!..
На полном ходу он перелетел через разделительный газон.
Самохин только закрыл глаза:
– Денис Андреич, осторожнее, я ее только что купил!
– А протяжку делал?
– Нет, а зачем?
– То-то я чувствую, она руля не слушается. О, и тормоза западают!
– Как – западают?!
– Не тормозят! Видишь? – Грязнов жал на педаль сцепления.
Самохин вытаращил глаза:
– Осторожней! Она же новая!
А тут светофор переключился на красный. Но Грязнов успел проскочить перекресток перед самым носом у машин.
– Не уйдете, гады! – сцепил он зубы.
– Во, и руль заклинило!
– Как – заклинило?! Вы чего?! Куда?! Зачем?!
«Десятка» летела прямо в бок трамваю.
– Хана! – обреченно воскликнул Самохин.
– Кому хана? – возмутился Денис и сбросил скорость.
Он сделал небольшой круг по улицам и вернулся к агентству.
Потом они сидели в его кабинете, и Самоха непрерывно пил воду.
– Хорошая машина, – меланхолично сказал Грязнов. – С компьютером. – Он что-то усердно писал, мечтательно вскидывая иногда глаза на окно.
– Вы зачем это сделали? – почти простонал Самохин.
– Месть, – сказал Грязнов, – сладкая месть. Я мстительный, Самоха. Помнишь, как ты над моей «шестеркой» измывался? Мне обе фары пришлось заменить. А тебе – только штаны. А теперь сиди, спецназ хренов. А я к дядьке! На Петровку...
7
Грязнова-старшего над столом не было.
– Вячеслав Иванович, – робко позвал Денис. – Дядь Слава!
– А?
Дениса чуть кондрашка не хватила от окрика за спиной. Но когда он обернулся, то уже всерьез схватился за сердце.
Перед ним стоял инопланетянин. Но разговаривал голосом дяди:
