– Хм, надо же, целехонький!..
– Дайте! – Денис выхватил у него телефон. – Алло!
На другом конце молчали, слышно было лишь чье-то ровное дыхание и еще... музыка. Какое-то классическое произведение. Но вскоре и она стихла – неизвестный абонент отключился.
– Вивальди... – задумчиво произнес Грязнов.
– Что? – не понял старшина.
– Нет, Моцарт. Точно, Моцарт.
– Гений и злодейство несовместны, – заметил автогонщик.
– Еще как совместны... – покачал головой Денис.
5
Сотрудники ГИБДД, раскрыв блокноты, что-то вымеряли линейками и опрашивали свидетелей.
– Он стоял тут, и вдруг этот вылетает вон оттуда и прямо его вот так, и он полетел прям вон туда! – запальчиво давал показания молодой парень.
– Ужас, ужас, – вставляла через каждое его слово толстая тетка с пуделем на руках.
Тело Лидского все еще лежало на проезжей части, его аккуратно объезжали автомобили.
– Поймите, мы не труповозка! – сложив руки на груди, доказывал кому-то мужчина в синей врачебной форме. – Ждите труповозку!
Жена Лидского и четверо ее мальчишек стояли в стороне. На них никто не обращал внимания.
Когда подъехал Денис, все уже закончилось. Только на асфальте еще были видны пятна крови, украшенные причудливыми узорами протекторов. А в остальном будто ничего и не случилось. Едут машины, идут прохожие...
– Его только что увезли. – Патрульный, что остался дежурить у дома Лидского, передал Грязнову потрепанный портфель без ручки. – В морг двадцать пятой больницы. Тут неподалеку.
– А что в карманах?
– Ключи были, их жена забрала... Документы были, паспорт, удостоверение. Это все следователь забрал.
– А портфель не забрал?
– Не, на кой он ему? Это ж потом оказалось, что в нем дело уголовное было, я тут час на карачках ползал, бумаги подбирал.
– Сколько же идиотов вокруг... – Грязнов осекся. – Это я про следователя. Из какого он отделения?
– Из двадцать первого. Тоже неподалеку.
– Спасибо, братцы.
– Да чего там!
– Так куда тело отвезли?
– В двадцать пятую, на Галушкина.
– А ты держись. – Грязнов крепко пожал руку Грише. – Он киллером был. Хорошие люди с люгером не ходят.
– Вы правы, надо же когда-то начинать...
В квартире Лидского было много народа – соседи и родственники. Вели себя тихо, лишь какая-то женщина давилась рыданиями на кухне. Дедушка с пушистой бородой читал вслух детям книжку. Мальчишки сидели рядком на кровати и внимательно слушали. Наверное, они еще не понимали всего ужаса происшедшего. Или им что-то соврали. Над хозяйкой колдовали врачи. Ставили капельницу, мерили давление.
– Молодой человек... – с трудом, по складам, произнесла она, протянув руку к Денису.
Врачи расступились, и Грязнов сел рядом.
– Как же так?.. – одними губами спросила женщина.
– Мы нашли его...
– Сколько ему дадут?
– Нисколько, – зло ответил Денис.
Она все поняла, и, кажется, от этого ей стало легче.
– Можно я загляну в кабинет?..
Она утвердительно прикрыла глаза.
Денис сел за рабочий стол Лидского, внимательно просмотрел содержимое разноцветных тетрадей и папок. Затем стал выдвигать ящики, но в них была только какая-то канцелярская дребедень – кнопки, скрепки, карандаши...
Грязнов поднял глаза и встретился взглядом с Эдуардом Николаевичем. Тот смотрел на него с фотографии. Совсем еще молодой, но очень задумчивый и серьезный.
– Хорошо, – тихо сказал Денис. – Я обещаю...
В морг двадцать пятой больницы его пропустили легко и с радушием. Но для этого Грязнову пришлось расстаться с полтинником. Интересно, а сколько бы с него взяли за ночное посещение Мавзолея?
Одежда Лидского страшными лохмотьями свисала со стула. Если на темных штанах и пиджаке крови не было видно, то светлая рубашка просто пылала.
– Говорю же, ничего там нет... – устало сказал санитар в несвежем фартуке.
Но Грязнов все же запустил руку в карман пиджака, затем обшарил брюки.
– Он всегда носил с собой нитроглицерин...
– Так вы нитроглицерин ищете? – Санитар кивнул на стоявшую в углу комнаты страшную металлическую урну. – Раскрошилось все.
Денис склонился над урной. На ее дне лежали перепачканные кровью бинты, использованные резиновые перчатки, клочки ваты и стеклянные осколки от лекарственного тюбика.
– Что вы еще выкинули?
– Ничего.
Грязнов кончиками пальцев вытянул из урны скомканный клочок бумаги.
– А это?
– Не знаю... – пожал плечами санитар. – Может быть.
Денис развернул бумажку. На ней почерком Лидского было выведено «М665».
– Я возьму.
– Берите.
Грязнов сунул бумажку в карман, протянул санитару руку, тот механически ее пожал и только потом вспомнил, что был в замызганных перчатках.
– Ох, простите... Вон там рукомойник...
Денис вошел в указанную дверь и замер. На высоком столе, покрытое серой тряпицей, лежало чье-то тело.
– Это он?
– Вы проходите, – подтолкнул его в спину санитар. – Не бойтесь, не кусается.
Вода с грохотом полилась в грязную жестяную раковину. Денис ополоснул руки, поискал взглядом, чем бы вытереть, и вытер о собственные брюки.
– Представляете, ни одной целой кости, а умер от инфаркта, – задумчиво проговорил мужчина. – Бывает же такое.
Едва Денис вышел из морга на свежий воздух, едва затянулся сигаретой, как на него навалилось. И бешенство, и ярая злость, и жалость, и раскаяние... Навалилось все вместе и сразу.
Он попытался собраться, остановить поток сжигающих его изнутри чувств и эмоций. Может, у него бы это и получилось, будь кто-то рядом. Но он стоял на темной незнакомой улице совершенно один.
Приехав домой, Денис рывком распахнул ящик тумбы, нащупал под бельем несколько патронов, деловито зарядил свой пистолет.
Затем вышел на балкон и, убедившись, что в окне квартиры напротив горит свет, передернул затвор...
Нет, он не планировал стрелять в Цыгана. Но припугнуть этого засранца надо было по-настоящему.
6
