– Господин Тур, вставайте, а то можно проспать свою смерть.
Виктор проснулся и, испугавшись, прижал подушку к животу.
– Вы кто? – робко спросил он.
– Я тот, кого вы должны хотеть видеть сильней всего. Старший следователь Генеральной прокуратуры. И знаете? Моя фамилия включет вашу. Турецкий. Мне надо услышать все, что вы знаете об убийстве академика Жбановского.
– Во-первых, без своего адвоката я ничего рассказывать не намерен. Во-вторых, я уже все, что знал, рассказал следователю. В-третьих, подозреваю, что ваше проникновение в частное жилье не санкционировано, и прошу предъявить ордер на обыск и постановление на арест.
– Ну эти формальности мы можем оформить прямо в вашем присутствии. Вы же знаете, что стоит в наше время иметь с собой несколько чистых бланков с подписью и печатью. Но мы не станем этого делать, просто уйдем и все. Однако прежде прошу прослушать эту запись. Она поможет объяснить причины нашего визита. Дверь я, между прочим, открыл личными ключами профессора, – произнес Турецкий, бросая ключи и нажимая воспроизведение на миниатюрном магнитофоне.
Побледнев, Тур взял связку со знакомым брелком в руки и прослушал разговор Чабанова и Маркиза. Затем произнес:
– У меня нет шансов?
– Вы стоите на распутье. Три дороги: в тюрьму, в психиатрическую лечебницу, в могилу.
– Я выбираю тюрьму. Заберите меня. Я готов все рассказать. Убийство заказал...
В этот момент звякнуло стекло. Тур свалился набок с аккуратным пулевым отверстием во лбу. Турецкий бросился на пол и скатился к батарее. Однако выстрелов больше не последовало. Он выскочил из дома.
Ребята из «наружки» уже карабкались по пожарной лестнице на крышу пятиэтажки, стоявшей метрах в ста пятидесяти. Турецкий поднялся за ними. Увиденного было достаточно для того, чтобы понять, что снайпер дежурил не один час. Бычки от выкуренных сигарет были аккуратно, словно солдатики, выстроены вдоль стены. На плоской крыше лежало орудие убийства, ватный матрац и армейская плащ-накидка.
Турецкий укоризненно обвел взглядом «лучших» агентов. Они допустили явный промах в своей работе. Как бы оправдываясь, один из них произнес:
– Либо профессионал высокого ранга, либо дилетант.
На крышу взобрался Елагин. Турецкий скомандовал:
– Всем отойти подальше.
Рюрик, крадучись, проскользнул по залитому смолой рубероиду. Дошел до отброшенного люка с вскрытым замком, присел и задал вопрос:
– Кто поднимался по этому стояку?
– Я и Дмитрий, – ответил один из сыщиков.
– Кто вам попался по пути? – вновь спросил Елагин.
– Никого. Только мальчишка. Такой, лет десяти, в шортиках и с кляссером.
– Да, – подтвердил второй, – такой щупленький, в огромных очках и с альбомом для марок. Мы его еще спросили, не видел ли кого? Ответил, что нет. Ну, решили мальца не пугать. Все-таки киллер не маньяк.
Рюрик повернулся к Турецкому и произнес:
– Замок был открыт заранее отмычкой. Киллер поджидал жертву с вечера. Трижды мочился, прямо здесь, не вставая. Лишь переворачиваясь на бок. Ему ничего не мешало произвести выстрел раньше. Однако он дождался сигнала. Дальше, рост его примерно метр сорок. Вот вмятина от локтя, а здесь выбито коленями. Возраст: лет тринадцать-четырнадцать. Приклад у винтовки спилен. Прицел в самом нижнем положении. Шортики и очки с увеличенными диоптриями обычно вызывают чувство безопасности и участия, как шмыганье носом, неуклюжая сутулость и прыжки через две ступеньки. Прыгал через две?
– Да, – ошарашенно произнес Дмитрий, – я еще подумал: «Не по погоде короткие штанишки, застудится малец. И коленки посиневшие».
Турецкий внезапно ринулся к люку. Когда на уровне крыши осталась одна голова, распорядился:
– Вызывайте криминалистов. Елагин, за мной!
По дороге подхватив Поремского, вскочили в автомобиль Курбатова. Турецкий скомандовал:
– В институт.
– За профессором? – обрадовался Курбатов.
– Что-то мне подсказывает, что на поиски его тела, – ответил Турецкий.
Интуиция не подвела. Вахтерша показала, что в институте Чабанов так и не появлялся. Курбатов на мгновение задумался и произнес:
– Секундочку.
Бросился по лестнице наверх и вскоре вернулся, волоча жалкую, оплывшую пародию на моржа с лысой головой, украшенной длинными хохляцкими усами. Ткнул его легонько в район явно увеличенной печени и произнес:
– Мы все поняли и осознали. Мы желаем сотрудничать со следствием и совсем не хотим в Бутырку. Мы боимся, что там нас опустят.
«Морж» выдавил:
– Да.
– Дорогу, которой профессор ходил на работу, знаешь? – спросил Турецкий.
– Да.
– Веди, Сусанин.
«Морж» уверенно засеменил между домами. Обошел утонувшую в неухоженных зарослях котельную и ринулся было через дорогу. Однако Елагин вдруг закричал:
– Стоп машина!
Все остановились. Он пробормотал:
– Я бы спрятал здесь.
Вдоль забора между кустами сирени и кленами располагались разнокалиберные гаражи. Рюрик полез в непролазные заросли. Недовольно выбрался. Затем подошел к углу забора котельной, который огибала тропинка. Присел. Привыкшие к его методу работы следователи терпеливо ждали.
Курбатов посмотрел на часы. Уже почти два. Дашка должна была наконец проснуться. Он вынул телефон и, набрав свой домашний номер, произнес:
– Алло. Это я.
– Привет, – ответила Дашка. – Что звонишь?
– Да вот, собираюсь пригласить тебя на ужин.
– Наверное, что-то случилось? – предположила девушка. – Кто-то умер?
Рюрик поднял кверху палец.
– Ой, подожди минутку, – произнес Курбатов.
Елагин начал рассуждать вслух. А это говорило о том, что он уже все знает и лишь пытается логически объяснить то, что увидел в подсознании:
– Самое удобное место для засады здесь! Метод известен: один отвлекает, другой бьет. Следов крови нет. Значит, скорей всего оглушили. А вот здесь волокли тело. Это следы от ног. И травка примята двумя полосками.
Неожиданно после минуты молчания в трубке раздался голос:
– Ну ты где? Ты не умер? А, я догадалась! Мы идем на твои похороны!..
Курбатов раздраженно нажал отбой и произнес:
– Похоже, что в этой «ракушке»?
– На ней, – прошептал Рюрик.
– Ну-ка, – попросил Турецкий Владимира, немедленно подставившего руки замком, и взобрался на соседний гараж.
С высоты ему открылась ужасная картина. Обез–главленное тело Чабанова лежало на крыше «ракушки». Голова была аккуратно установлена на груди. Веки со вставленными спичками широко открывали казавшиеся удивленными глаза.
Позади уже стояли помощники. Снизу, пыхтя, пытался влезть любимец профессора. Турецкий
