одобрительно кивнул, и Поремский с Курбатовым буквально выдернули того на крышу. «Морж» встал и остолбенел. От него сильно запахло потом. Лысина посинела, как в промозглую погоду, и покрылась крупными каплями. С кончиков усов потекли тонкие струйки.
Турецкий, обращаясь к нему, заорал:
– Что ты знаешь? Быстро!
– В партиях с игрушками «Поймай рыбку» он отправлял в район Персидского залива системы наведения тактических ракет и управляемых бомб. А больше я ничего не знаю, – произнес «морж», присаживаясь на колени. – Выполнял мелкие поручения.
– Иди в кабинет, ни с кем не разговаривая, и запиши на бумаге все, что тебе когда-либо поручали! – скомандовал Турецкий.
Затем вынул телефон. Набрал знакомый номер и произнес:
– Слава, как проверка?
– В общем, так. Живет, как в том фильме, одинокая бабулька. Однако у нее то ли еще телефон есть, то ли мобильник, непонятно на кого зарегистрированный. Короче, звонка со своего аппарата она не совершала. А твоему профессору звонил неизвестный с городского автомата где-то в районе Нового Арбата.
– Под наблюдение ее брали?
– Зачем?
– Тогда вышли наряд. У меня нехорошее предчувствие. Похоже, волк следы заметает. Режет всех свидетелей.
Вскоре выяснилось, что и здесь Турецкий не заблуждался. Соседи показали, что старушка умерла сегодня утром от сердечного приступа.
Глава 6
Дебютная гастроль футболиста
Скорый поезд 238 Москва – Новороссийск отходил от Казанского вокзала в 14.38. Елена Степашкина на южном направлении работала уже шесть лет. За это время повидала много, и не было проблемы, с которой она не могла бы справиться. Это неискушенному человеку кажется, что он едет в полнейшем хаосе из вечной чехарды сходов, подсадок и бесконечных передвижений пассажиров. На самом деле все всегда под контролем. Проводница безошибочно определяла, сколько взять с человека за передачку родственникам, за какую сумму и где можно провести левого пассажира. Одному достаточно третьей полки, другому придется уступать свое место. Она видела насквозь вагонных воров, гастролирующие бригады карточных кидал, безошибочно определяла представителей всяческих комиссий и проверок.
Под Ростовом к ней неизменно подсаживался не–определенного возраста подтянутый мужчина с загорелой лысиной. Сначала она запиралась с ним в своем купе на некоторое время. Затем устраивала на свободное место в вагоне. С чувством превосходства разъясняла напарнице, как надо жить:
– У меня всегда были и муж, и любовник, и деньги!
Напарница же, напротив, была дура дурой. Ничего этого не имела никогда. Науку же постигать упорно не желала.
– Пойми, с таким отношением к жизни ты никогда не поднимешься выше разноса белья и мытья туалетов.
Но, видимо, это была ее судьба. Между тем пассажир оказывался довольно общительным. Быстро заводил знакомство. Иногда играл в карты, иногда просто рассказывал анекдоты и байки, а бывало, ложился спать и вдруг, неожиданно соскакивая, исчезал. Самое интересное, транспортная милиция ее ни разу по этому поводу не терзала. Не было случая, чтобы пассажиры, оставшиеся без крупной суммы, заявляли в органы. И было это заслугой Елены. Она с выработавшимся годами профессиональным подходом чувствовала, где едут деньги и, главное, насколько они чисты. Елена никогда бы не позволила обобрать работягу, копившего на отпуск для семьи. Но бомбануть торгаша, спекулянта, банкира казалось почти святым делом.
Впрочем, это не мешало ей быть женщиной религиозной и богобоязненной. В церковь ходила с чистой совестью, ставя Богу свечки: за здравие мужа, любовника и неплохие левые деньги.
В этот день было суждено случиться событию, за–ставившему не только полагаться на судьбу, а еще перед планированием рейса покупать футбольные газеты, внимательно изучая расписание и географию матчей.
Степашкина прохаживалась по пустому, вымытому в депо вагону. Она с наслаждением втягивала пахнущий жженым эбонитом вокзальный воздух. Сейчас начнется самое интересное. Появятся новые люди. Поедут отдыхать к морю болтливые студенты, мамаши с испорченными фигурами и нервами, вечно пытающиеся пасти своих отпрысков, бесстыдные любовники и почтившие за благо достать в сезон отпусков билет на верхнюю боковушку в плацкарте работяги.
Поэтому, когда неожиданно вагон наполнился орущими странные речевки, одетыми в одинаковую красно-белую униформу молодыми людьми, Елена растерялась. Она предприняла попытку стать грудью на пути пьяных фанатов. Но была буквально сметена стихийным потоком. Пока воевала у входной двери, красно-белые наполняли вагон через окна. Это напоминало какой-то кошмарный фильм. Она металась по проходу. Пыталась найти пассажиров с билетами, но они были у мифических старших групп, отыскать которых было невозможно.
Вскоре оказалось, что их очень много. Их было раза в три больше, чем могло поместиться в вагон. И в какой-то момент они, сами это осознав, стали на ее сторону, выталкивая своих соратников. Это был какой-то кошмар. Стоило ей отвернуться, как тут же какой-нибудь мелкий бросался на пол, под нижнюю боковую полку, и маскировался рюкзаком. Туалеты неожиданно оказались вскрытыми, и из них было выдворено по пять-шесть человек. Фанаты были везде. Они беспрерывно сновали вверх-вниз и взад-вперед. Они лезли на третьи полки, под нижние, холодильник в полу уместил троих. Провожающие смешались с отъезжающими. Все пошло кругом. Проводница начала задыхаться от сильнейшего перегарного воздуха, от криков раскалывалась голова. Вдобавок исчезла напарница. Елена попыталась ее разыскать, но тщетно. Гневно отодвинула дверь своего купе – Милетеева билась в истерике.
– Ты чего? Работать надо! – выволакивая ее, за–орала проводница.
– У меня голова болит! Я больше не могу все это выносить! – орала помощница. – Они меня всю облапали!
– Ой, господи! Блин, бабе под сорок, она девочку из себя строит! Быстро вскочила! Метлу в руки и гони их отсюда!
Степашкина схватила ее буквально в охапку и вы–швырнула в проход. Достала ключи, чтоб закрыть дверь, но неожиданно замерла. Приоткрыв дверь, вошла в купе. Резко подняла сиденье. На стопках свежевыстиранных полотенец лежал парень. Она бы могла понять, если бы он быстренько бросился наутек, если б заплакал и попытался попроситься довести его бесплатно, потому что жить без футбола не может, а денег нет. Парень просто лежал и тупо смотрел. Она схватила его за руку и потащила. Он молча сопротивлялся, но был вытолкнут из вагона под одобрительные возгласы своих же дружков. Тут же смешался с толпой и растворился в ней.
Они так интенсивно передвигались, что вскоре Елене надоело бороться с превосходящими силами противника. Махнув рукой, проводница вышла из вагона и закурила. В конце концов все образуется и утрясется. Больше, чем предъявят билетов, не проедет. А на зайца можно и милицию натравить. Однако колоброжение продолжилось и после того, как поезд тронулся. Фанаты постоянно перемещались в пространстве. Менялись местами, бегали из вагона в вагон. Они выскакивали на каждой остановке и, размахивая флагами, скандировали лозунги относительно непобедимости древнеримского гладиатора, выжирая невероятное количество водки. Бутылки катались по всему вагону.
Елена, безнадежно запершись в своем купе с напарницей и электриком состава, откупорила бутылку «Гжелки». Когда водка кончилась, проводница почувствовала себя гораздо уверенней. Она вышла в коридор и громогласно произнесла:
– Если старший с билетами не появится у меня через пятнадцать минут, в Рязани все будут сняты ОМОНом как безбилетники.
Повернулась и ушла. Вскоре раздался стук в ее дверь. Явились два громилы с бритыми головами. Один из них достал пачку билетов и бросил на стол. Степашкина, быстро оценив, что их вполовину меньше, чем
