– Его передали Маркизу, – ответила Даша.
– Имя у него есть, фамилия, где работает? – подсказал Курбатов.
– Знаю, что где-то около Думы крутится.
– Команда следить за мной от кого поступила? – спросил Курбатов.
– От Атамана, – тяжело вздохнула она, взглянув на Курбатова. – Моей задачей было просто распихать «жучки» и исчезнуть, но ты мне понравился своей ненасытностью!
– «Жучки» где стоят?
– В обуви, галстуке, верхняя пуговица костюма, в телефонной трубке, в мобиле, машине.
– Значит, они все слышат? Атаман знает о твоем положении? – забеспокоился Владимир. – Что предпримут?
– Думаю, постараются вытащить или убрать. А может, вытащить, чтобы убрать.
– Тогда зачем меня в лагерь свой заволокли? – спросил Поремский.
– Тебя узнал один. Ты его в ментовку в Шереметьеве сдал. Я тогда силу почувствовала и запала. А обычно тренировка происходит на социально неполноценных членах общества, бомжах, насильниках, сутенерах, зверье.
– Там что, сплошные малолетки? – вновь спросил Поремский.
– Да. Он находит их на вокзалах и свалках и направляет в эту жестокую жизнь. Многих ничему учить не надо. Они давно прошли все круги ада. Тем более что пробелы закона не позволяют осуждать малолеток. А тому, которого ты взял тогда, – двадцать три. Он уже несколько лет живет не взрослея.
– Как найти Атамана? – задал вопрос, задергивая штору, Поремский.
– Он всегда сам находит того, кто ему нужен. Если я понадоблюсь, он позвонит прямо сейчас.
Раздался звонок мобильного. Курбатов протянул ей телефонную трубку и сел рядом. Она ответила:
– Да, учитель. Да. Я все рассказала. Ты же слышал!
– ... – о чем-то тихо спросил собеседник.
– А это не спрашивали.
Затем раздался громкий голос, который было слышно даже следователям:
– Прощай, моя девочка.
В этот миг в голове Поремского мелькнула догадка. Он бросился вперед, чтобы выбить из руки Дашки телефонный аппарат. Раздался оглушительный взрыв. Его отбросило к стене. Из окон вылетели стекла. Комната утонула в дыму. Первым, тряся головой, на четвереньки встал Курбатов. Из левого уха у него бежала тоненькая струйка крови. Затем приподнялся Порем–ский. Он мысленно пробежался по своему телу и удовлетворенно отметил, что все цело. Подошел к замершему над сидящей в углу девушкой Курбатову. Владимир сразу все понял. Глаза ее остались широко раскрытыми, но в них уже не было жизни. Вся левая сторона головы представляла собой рваную рану. Поремский опустил ее веки и отстегнул наручники.
Глава 8
Дом с начинкой
Фанаты «Спартака» возвращались. В Москве, естественно, «героев» никто цветами не встречал. Не встречали их и просто, без цветов. И даже проходящий по перрону милицейский наряд не посчитал нужным обратить внимание на жалкую кучку истощенных подростков. Помогая не способным на самостоятельное передвижение, они миновали привокзальную площадь и, наняв микроавтобус, покатили в сторону области. Несколько дней беспробудного пьянства во время «гастрольной» поездки сроднили компанию.
Зека открыл глаза. Попытался поднять голову. Не смог. Она была словно налита свинцом. Скосил глаз. Незнакомая обстановка. Ряд железных кроватей. На какой-то миг показалось, что вновь попал в военно- морское училище, где ему пришлось отслужить два года, пока не исключили за систематическое нарушение воинской дисциплины. Рядом постанывал в пластиковом корсете Антон. Мовчан машинально коснулся кармана. «Зажигалка» была на месте. Чуть полегчало. Сбоку шел разговор:
– Вот здесь, в основании черепа, где первый позвонок начинается. Если грамотно ударить, все двигательные центры отказывают. Голова смотрит, моргает, губами шевелит, а сказать ничего не может.
– Почему?
– Я же говорю, все, что ниже, вырубается.
– И что? Ты так делал?
– Несколько раз. Америкоса помнишь, что вели с Арбата?
– Который к профессору грохнутому с Рыжиком приезжал?
– Да. Я подхожу, говорю: «Дяденька, там тетя молодая в канализационный люк упала. На помощь зовет». Он как петух взъерепенился, грудь колесом и за мной. Подвел я его. Костюмчик белый. Он платочек носовой вынул, под коленки постелил. Голову в люк опустил. Я только по черепушке стукнул, он сам и свалился. Чистая работа. Вот только крышку за собой не закрыл. Пришлось немного потрудиться. А ты все в тире по полдня загораешь...
Мовчан снова забылся.
Проснувшись, решил полежать еще, послушать, хотя за короткое время он стал настолько своим, что частенько в пьяном угаре молодые убийцы обсуждали грязные дела, нисколько его не стесняясь. Мовчан уже успел достаточно насобирать информации о банде. Единственным белым пятном оставался мифический Атаман.
Раздался булькающий кашель. Один из находящихся в комнате произнес:
– Может, надо его в больничку?
– Атаман не разрешает. К нему уже доктор приезжал. Два ребра сломаны. Сами срастутся. А там на наркоту посадят, лишнего под глюком болтнуть может.
– Что же он сейчас молчит?
– Так ему чего вкололи? Настоящий кайф! В больнице совсем другое дерьмо.
– Да, – вздохнул невидимый собеседник. – Зеку будут крестить, как думаешь?
– Не. Не станет. Зека пацан правильный. Ходку имел. Атаман закон знает. Зека масть менять не станет. Он ему для другого нужен.
Мовчан полежал еще с полчаса и резко «проснулся». Обвел мутным взглядом обстановку, не узнавая никого. Наконец остановился на столе с выпивкой. Душа и тело давно требовали отдыха, однако надо было держать марку. Он встал. Подошел к столу. Дрожащей рукой взял початую бутылку водки и изобразил свой коронный номер: влил в себя все, что оставалось, не производя глотательных движений. Поставил ее и, резко обернувшись к притихшим свидетелям столь необычного пробуждения, заорал:
– А! Чек! Морда ты прыщавая! Треня! Совратитель малолеток! Вы что здесь делаете? Сомик!
Враз зашумевшие пацаны наперебой бросились вспоминать гастрольную поездку и проделки Зеки. Познакомили его с несколькими пацанами, остававшимися дома. До Зеки плохо доходило. Он, достав зажигалку, закурил, и то с третьей попытки, и вновь попросил рассказать кто есть кто.
Вышел во двор. Огляделся. Большой, огороженный глухим забором участок. Несколько строений. Посередине стоял запертый на висячий замок домик, вероятно начальства. За ним длинный барак, в котором размещалось нечто напоминавшее казарму.
Во двор въехал черный «лендкрузер». Вышедшего из него мужчину Мовчан узнал по ранее показанному фотороботу, мгновенно. Он прошел, шлепая по-отцовски встречных детишек. Встретился взглядом с закурившим Мовчаном. Затем зашел в барак. Мовчан, докурив сигарету, последовал за ним. Атаман сидел на стуле у кровати Антона.
– Ну как? – спросил Атаман. – Хреново?
– Да фигня. Заживет как на собаке, – прошептал Антон.
– Когда сможешь работать? – спросил Атаман.
– Хоть сейчас, – кисло улыбнулся киллер.
– Нет, – мотнул головой мужчина. – Я спрашиваю, когда по-настоящему вернешься в форму? Ты мне нужен в деле. Потребуется полная физическая выкладка. Эти не потянут.
– Тогда через две-три недели.
– Ничего. Заказ не срочный. Клиент потерпит. Главное – чистота.
На самом деле никакого заказа не было. Просто он решил прощупать своего основного бойца.
